Автор Тема: 1 ГВАРДЕЙСКИЙ ТАНКОВЫЙ КОРПУС 80 ЗЕНАП  (Прочитано 168531 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
И пока все было спокойно, я, как говорится в анекдоте, пошел "осмотреть окружающие окрестности". Пошел среди этой ржи по едва заметной тропочке и вышел на маленькую вытоптанную полянку, размером с небольшую комнату, на которой валялись двое убитых немецких солдат, причем мне запомнилось, что оба были здоровые и рыжеволосые. А рядом с ними лежал наш солдат, накрытый немецкой плащ-палаткой, из-под которой только ботинки его торчали. Рядом еще лежал мешочек с автоматными патронами к ППШ, и валялась раскрытая красноармейская книжка, в которой я прочитал, что это узбек, уроженец ферганской области. Фамилии я не запомнил, но почему-то у меня сейчас на языке вертится Джаббаров, хотя я не уверен. Я подошел к нему поднял край плащ-палатки, но его лицо оказалось замотанной нательной рубахой, и был виден только один глаз. Я его накрыл и пошел дальше. Но отошел всего на несколько шагов, и вдруг подумал, что веко у него вроде бы дрогнуло, и я вернулся проверить, не показалось ли мне. Поднял плащ-накидку, и точно, глаз открылся. И тут он как маленький ребенок заговорил на ломанном русском языке: "Моя ранена. Моя шел в медсанбат". Ну, все понятно, обычная история, шел в медсанбат, но истек кровью, обессилел, упал, и лежит тут уже сутки без помощи и без воды.

Я вызвал нашего санинструктора Максумова и этого узбека отнесли в медсанбат. Врачи его осмотрели и сказали, что солдат будет жить. А ведь если бы я его не обнаружил, то он бы совершенно точно умер.

- А, например, с евреями вам довелось вместе воевать?
У нас на батарее за все время не было ни одного еврея, но у нас в полку был старшина Макс Борисович Лившиц, который занимался продснабжением, и про которого, кстати, говорили, что он что-то там химичил. Но каких-либо антисемитских настроений или высказываний на фронте я не помню. Начальником связи полка тоже был еврей. И еще у нас евреем был переводчик в штабе корпуса, лейтенант Габрилович, а вот как его звали, уже не помню. Очень хороший, симпатичный юноша. Смугленький, кудрявый и настолько миловидный, что ему надо было родиться девочкой. И он по-дурацки погиб из-за командующего артиллерии корпуса.

- Если можно расскажите об этом.
В январе 45-го года мы пошли в наступление с Наревского плацдарма. Наступление развивалось успешно, и тогда начальник артиллерии корпуса полковник Кукин посадил на свой "Виллис" адъютанта, этого самого переводчика и они двинулись вперед. Вообще-то полковник Кукин был грамотный офицер, но уж очень горячий, к тому же известный любитель выпить. Например, я помню, как Кукин приехал ко мне на батарею, когда мы стояли в Беловежской пуще. Я подошел, доложился: "Товарищ полковник, батарея несет боевое дежурство. Командир батареи гвардии лейтенант Гладков". - "Здорово, комбат". И протягивает мне свою лапищу, а рука у него была словно двухпудовая гиря. - "Водка есть?" - "Никак нет". - "Х..вый командир батареи". Сел в свой "виллис" и тут же уехал.

В общем, поехали они, но мать твою так, если ты командующий артиллерии целого корпуса, а только-только танки прошли, куда тебе лезть? Ведь у тебя есть свои обязанности, вот их и выполняй, а свою горячность нужно использовать грамотно и к месту. Поехали они, и пропали. И нашли их только на второй день...

Машины и шофера так и не нашли, капитан, его адъютант видно отстреливался и был убит, а сам Кукин застрелился, причем ТТ так и остался у него зажатым в руке... Причем, он был при орденах и с документами, но немцы взяли что-то одно, то ли документы, то ли ордена, я уже точно не помню. А вот этого самого паренька Габриловича немцы задушили цветным телефонным кабелем... Вот такая трагедия, но что самое обидное, совершенно необоснованная. Ведь им совершенно незачем было рваться вперед прямо за танками, а так они видно нарвались на группу немцев.

- Но тогда я хочу задать вам, быть может, ключевой вопрос нашего проекта. Вы можете подтвердить или опровергнуть аргумент, что мы воевали с неоправданно высокими потерями? Что у нас людей совсем не берегли?
Нет, такого впечатления и ощущения у меня на фронте не было. Конечно, я могу отвечать только за то, что видел лично, и понятно, что я воевал не в пехоте, которая несла самые большие потери. Но, на мой взгляд, речь об этом не шла

И горжусь тем, что я людей всегда берег. Мои солдаты видели, что я наобум никогда не действую, пьяный напролом, как другие командиры, никогда не лезу, поэтому они меня ценили и тоже берегли, потому что прекрасно понимали, что если им вместо меня пришлют кого-нибудь другого, то еще неизвестно, что получится.

Например, я могу вам в качестве примера привести эпизод, когда проявил свойственную для себя осторожность и предусмотрительность.

- Было бы просто замечательно.
Когда мы у Штеттина форсировали Одер, то плацдармик там оказался очень маленький, фактически пятачок земли, который с фронта и с флангов простреливался пулеметами просто насквозь. Там как раз проходила железная дорога Кенигсберг - Берлин и по одну сторону полотна находились мы, а по другую немцы. А занять позиции нам приказали на ровном как стол поле, покрытом побегами пшеницы, наверное. Но я как это дело увидел, сразу понял, что если действовать по шаблону, то нам несдобровать.

Поэтому я приказал оставить зенитки на берегу у переправы, а сокращенным расчетам ползком добраться до места и лежа окапываться и подготовить позиции. И только после того, как позиции были полностью подготовлены, то мы силами двух расчетов вручную начали перетягивать зенитки, потому что немцы молотили по этому плацдарму просто нещадно. И только когда мы уже устанавливали нашу последнюю зенитку, то у нас одного солдата легко ранило в бок двумя пулями от пулемета.

А на следующее утро туда же к нам прибыла другая батарея нашего полка. Командовал ею офицер, не буду называть его фамилии, который у командования полка находился на хорошем счету, потому что выглядел браво, вел себя "громко", т.е. такой "настоящий боевой" командир.

И представьте себе, немцы молотят по плацдарму просто нещадно, все простреливается насквозь, а его батарея приезжает, словно на параде, и начинает располагаться, совершенно не таясь. Естественно, немцы как врезали по ним из орудий и минометов - сразу человек 20 убитых и раненых... Машины горят, кругом крики, мат, проклятия... В общем, батарея вышла из строя, хотя самого командира даже не задело.

А немец все молотит и молотит, головы не дает поднять. И во время одного из обстрелов я, сидя в своем окопчике, случайно услышал, как в соседнем, наводчик одного из орудий ефрейтор Скрипка Иван Данилович говорит радисту Савосину: "Наш комбат еще совсем сопляк, а ты посмотри, как он все грамотно сделал, что у нас всего один раненый".

 

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
Август 1945 года город Гюстроф. Началась первая волна демобилизации солдат старших возрастов и ко мне пришли прощаться с десяток моих "старичков". И вот представьте себе, они мне, совсем еще пацану говорят такие слова: "Прощай наш дорогой командир, наш спаситель!" Эти слова моих солдат я до сих пор считаю самой высокой своей наградой, и не могу вспоминать без слез... Так что поверьте, солдаты все понимали и ценили хорошее отношение к себе. И меня люди за мягкость характера уважали и берегли, хотя некоторые из полковых командиров говорили следующее: "Батарея у Гладкова тихая, драк нет, оружие никто не ворует. Да и сам он какой-то тихий, матом не ругается, не пьянствует", и т.д.

А в августе 1965 года мы с женой и дочкой возвращались из Крыма и заехали в Минеральные Воды к одному из моих бывших солдат Узденову Качкану Дадыковичу, который в то время работал проректором Карачаевского пединститута по административно-хозяйственной части. Он организовал прекрасную встречу, мы никак не могли наговориться, все вспоминали войну, и вот во время того разговора я его спросил: "Качкан, дело прошлое, но признайся мне, как же так получалось, что вы еще себе окопы не успевали выкопать, а для меня ровик всегда уже был готов. Вы что, как-то договаривались?" Он помолчал немного и говорит: "Павел Васильевич, это было наше дело", и так и не признался. Но я такое отношение чувствовал и ценил.

И была у меня после войны еще одна памятная встреча. Я съездил в Подмосковье в Троице-Лыково на встречу со своим бывшим ординарцем Сануриным Сергеем Алексеевичем. У него был больной желудок, поэтому я его и взял к себе в ординарцы, потому что на этой должности у него появлялась хоть какая-то возможность делать себе еду помягче. И когда мы к нему с женой приехали, смотрим, а у него в комнате на стене висит мой портрет... Помню, на фронте бывало я сплю, а он сидит рядом и курит, стережет меня, потому что немецкая разведка таскала людей и случаи бывали ужасные.

Например, в январе 44-го в Белоруссии произошел эпизод, который показывает, до чего доводит водка. Мы стояли в обороне, а впереди нас располагалась какая-то пехотная дивизия, но не нашего корпуса. В секрете стоял пулеметчик, и когда взошла луна, то он заметил, что на нейтральной полосе шла какая-то подозрительная возня. Он на всякий случай дал туда очередь, и увидел, что оттуда разбегаются люди. И что оказалось? Там на танкоопасном направлении стояла батарея 57-мм пушек, и в одну ночь весь ее личный состав во главе с командиром и с часовыми перепились и спали безмятежным сном. Но немцы это видно заметили, и немецкая разведка всех их спящих переколола ножами без единого выстрела, и когда пулеметчик дал по ним очередь, то это они выкатывали к себе уже третье орудие... Это было совсем недалеко от нас и нам это рассказывали. Вот до чего доводит пьянка на фронте. Я же никогда этим делом не злоупотреблял, и никогда не принимал никаких решений в пьяном виде, т.к. пьяным просто никогда не был.

- А почему вы не пили?
Я рационалист, и всегда задавал себе такой вопрос: "Ну что дает эта водка? Даже пить ее невкусно и неприятно". Я, например, даже сейчас не люблю вкуса горькой водки. И ведь люди забыли уже, что на самом деле фронтовые сто граммов выдавали вовсе не для храбрости, а для аппетита, чтобы солдаты могли по полгода есть одну перловую кашу...

А у меня на батарее проблемы пьянства не было. Помню, солдаты между собой договаривались, что сегодня один другому отдавал свою долю, и у него набиралось все 200, а то и 300 граммов, а завтра уже наоборот. И я свою долю им тоже отдавал. Они даже шутили: "Нашему комбату достаточно понюхать пробку от бутылки".

Но возвращаясь к вашему вопросу о потерях. Ведь на фронте потери случались по разным причинам. Например, когда начиналась операция "Багратион", то после артподготовки вперед пошли волны наших самолетов, но один Ил-2 сбросил пять бомб прямо в расположение моей батареи. Но нам повезло в том, что мы стояли на болоте, только сверху было сухо, и бомбы сразу ушли в глубину, взорвались там, и нас только забрызгало грязью. А если бы мы стояли на нормальной почве, то нам бы не сдобровать... Но в этом случае я летчиков не осуждаю, потому что мы стояли в лесисто-болотистой местности и там с высоты очень трудно отличить своих от чужих. А когда уже прорвали фронт и двинулись вперед, то из одной группы Ил-2 один из них вдруг как шуранул по нам из пушек, но тут нам повезло, что он плохо стрелял, снаряды разорвались метрах в двадцати от нас.

А вообще Ил-2 - хороший самолет. Они буквально прочесывали немецкий передний край и колонны на дорогах. Я никогда не забуду, как на одном участке шоссе Бобруйск - Минск нам пришлось ехать по настоящему мясу, немецкому мясу...

На том участке вдоль шоссе справа и слева находились болота, и когда начался налет, немцам просто некуда было разбегаться. И видно вначале по колонне хорошо отработали наши штурмовики, а уже следом прошли и танки... Там было все перемешано: останки людей, обмундирование, снаряжение, оружие и все это превратилось в такой толстый слой кровавого вонючего месива, сантиметров на 10-15... И вот мы едем по шоссе, а я смотрю на колеса впереди идущей пушки и вижу, как эта клейкая масса налипает на колеса, наматывается и ошметками отваливается... Наматывается и отваливается... С одной стороны, конечно, неприятно на все это было смотреть, но с другой стороны понимаешь, что наших врагов стало меньше. И надо понимать, что на фронте люди привыкают даже к смерти, просто мы об этом не пишем и не говорим. Бывало, что рядом лежал труп нашего товарища без головы или только ноги... Или на дереве висят кишки...

- Вы можете приблизительно подсчитать, какие потери были в вашей батарее?
Сейчас мне сложно точно сказать, но думаю, что у нас в батарее за все время моего пребывания в ней погибло человек двадцать, а раненных, конечно, было больше. Поэтому какое-то количество солдат, как и я, прослужило в батарее от первого до последнего дня.

- А где были самые тяжелые потери?
На Курской дуге немецкие самолеты летали, словно воронье, и там у нас прямым попаданием бомбы был уничтожен целый расчет. Просто в тот момент у нас уже все снаряды закончились, поэтому три "Юнкерса-87" смогли беспрепятственно отбомбиться по нам, и одна бомба попала прямо в окоп одного из орудий нашей батареи. Все, конечно, погибли... Наводчику расчета младшему сержанту Дмитренко оторвало обе ноги, и, будучи смертельно раненым, он умолял Руденко, который тогда был у нас заместителем начальника штаба, застрелить его... От рядового Барселадзе, который только-только прибыл с пополнением, нашли только носок американского ботинка с пальцами, и больше ничего...

А сама пушка превратилась в груду металла, ее ствол был скручен и напоминал штопор... И из всего расчета спасся только его командир, харьковчанин Помогайбо, который как раз в этот момент пошел прикурить в соседний расчет.

 

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
 

- Вы упомянули, что были ранены.
Да, это случилось 17 июля 1943 года на Курской дуге. Моей батарее поручили прикрывать нашу пехоту и занять позиции у деревни с символическим названием Победное. Вернее у пепелища, что от нее осталось. Только успели развернуться, как наблюдатель мне докладывает: "Вижу группу из 33-х пикирующих бомбардировщиков". Мне эта цифра совершенно точно запомнилась, потому что я ее ассоциирую с тем, что в конце войны мы взяли в плен 33 немца.

Пикировщики начали бомбить в балке пехоту, поэтому мы даже не успели как следует горизонтировать, и открыли по ним огонь. Быстро сбили один "Юнкерс", и тогда они все свое внимание перенесли на нас. И бой был настолько напряженный, что нас захватил такой боевой азарт, что мы даже не обращали внимания на близкие разрывы бомб. Сбили еще два "лапотника", а потом у нас закончились снаряды, и мы стали фактически незащищенной мишенью. И как сейчас это вижу: в лучах заходящего солнца на нас заходит последний бомбардировщик. Он понял, что у нас нет снарядов, поэтому спокойно перевернулся, вошел в пикирование и сбросил на нас три бомбы. Но это рассказывать долго, а на деле произошло всего за пару секунд. Я всем крикнул "Ложись!", а сам вижу, что одна бомба летит прямо в меня. У меня оставалась какая-то секунда на то чтобы рвануться вперед, но я инстинктивно бросился на землю и распластался прямо там, где стоял. И эта бомба упала как раз в то место, куда я хотел броситься...

Меня взрывом швырнуло, я получил сильнейший, словно кувалдой удар в грудь, к тому же еще и оглушило, в глазах мельтешат искры, а из руки фонтан крови... Подбежал санинструктор, перевязал меня. И оказалось, что при взрыве этой же бомбы ранило и нашего командира батареи Вахтанга Гоголашвили, у которого осколком вырвало кусок бицепса на правой руке, и нас отвезли в медсанбат 5-й Орловской дивизии.

Осколок попал мне в правую руку, как раз там, где обычно меряют пульс, и перебил лучевую артерию, поэтому у меня после этого пару лет постоянно были холодные руки. Но оказалось, что я чудом остался жив, потому что этот маленький осколочек пробил мне правую руку, пробил на груди гвардейский знак, и кипу документов и писем, которые находились у меня в нагрудном кармане, но на этом сила его иссякла, и в тело он уже не впился.

На следующий день после операции чувствую, что мне что-то царапает грудь, но я подумал, что это ось от колоска, потому что ночевал на соломе. Посмотрел, вроде ничего. А уже потом когда сел на бревно, и начал разбирать письма, которые получил буквально накануне, то увидел, что из них торчит такой осколочек, типа ромба, который у нас до войны носили на петлицах... Вот такая счастливая случайность. И только потом я заметил, что у меня еще и погоны и гимнастерку на спине слегка посекло осколками...


Удостоверение Гладкова П.В. пробитое осколком

 

Пробитые осколком документы (удостоверение и

свидетельство о рождении) Гладкова П.В.

- Как вы считаете, что вас тогда спасло случайность, судьба?
В этом случае я считаю, меня спас мой трезвый расчет, потому что благодаря своему опыту я правильно оценил ситуацию и пусть и интуитивно, но все-таки принял верное решение.

Но ведь, сколько на фронте было разных случайностей. Например, как-то в Белоруссии мы заняли позиции, окопались, оборудовали их. Ранним утром я сидел в ровике, смотрел в сторону противника, и вдруг заметил вспышку выстрела и мгновенно интуитивно присел. И немецкий снаряд попал прямо в бруствер моего окопчика... А если бы я не смотрел в ту сторону и не присел, то мне бы просто снесло голову, а так меня только песком обсыпало. Вот что это случайность или нет?

Или вот вдруг вспомнился еще такой случай. Нужно сказать, что люди на фронте гибли не только в боях, но и от природной стихии. И вот так однажды и мы чуть не погибли.

Уже после завершения Сталинградской битвы нам приказали передислоцироваться на новые позиции, если не ошибаюсь, куда-то в Ростовскую область. Мы поехали, а стояли страшные морозы, под 30 градусов, снег было по колено, и вдруг у меня отказала полуторка - Газ АА. Мой "доблестный" командир батареи сказал мне: "Гладков, оставайся тут, а завтра утром мы за тобой пришлем машину", и сам на "Шевроле" укатил, а мы, человек десять, остались одни в совершенно голой степи... Только представьте себе ситуацию, в какой мы оказались: ночь, голая степь, снег, метель, мороз... А мы и одеты были неподобающе, поэтому мороз нас пронизывал буквально до костей... Чтобы хоть как-то согреться начали бегать, прыгать, но это не особенно и помогало, и тут я начал понимать, что дело фактически идет о сохранении наших жизней...

Но когда выглянула луна, я увидел, что недалеко от нас стоят пни, и решил, что если там когда-то рос лес, то соответственно мы сможем нарубить себе хоть каких-то дров, и будем ими спасаться от этого ужасного холода. Пошли туда, а это оказались не пни, а замерзшие в разных позах, как потом выяснилось итальянцы... Тогда мы стали таскать их к себе, и ставили плечом друг к другу, в два ряда, в виде подковы, чтобы за таким страшным забором спасаться хотя бы от пронизывающего ветра... И надо признать, что без ветра стало намного легче. А когда утром за нами прислали машину, то местные жители нам рассказали, что это шла итальянская маршевая рота и по ним ударили "Катюши"... Я, когда вспоминаю этот случай, то всегда говорю, что это итальянцы фактически спасли нам жизни.

- Но допустим, в бога на фронте не стали верить? Или, может, у вас были какие-то приметы, предчувствия?
Нет, ничего такого у меня не было. Просто семья у нас была не очень религиозная, хотя бабушка была настоящим фанатиком, но это и понятно, потому что всю жизнь она прожила в глуши, и даже паровоза никогда не видела. А я хоть и был крещеным, но все-таки нас воспитали убежденными атеистами. В детстве, конечно, мы и в церковь ходили, и особенно любили ходить к стоянию перед Пасхой. Однажды, кстати, произошел такой смешной случай. Передо мной в церкви стоял мой знакомый парень, очень такой вихрастый, лохматый, и я от баловства поднес свечку к его волосам, но они мгновенно вспыхнули. Это дело увидел дед Нефедкин, наш церковный староста, и ни слова не говоря, взял меня за шкирку, отвел за печку, зажал мою голову у себя между колен, и своей фуражкой с костяным козырьком наклепал мне по заднице и отпустил, не сказав ни слова.

Но я должен признаться, что когда на фронте начинали молотить снаряды, то лежал в окопчике и думал: "Боже, спаси и сохрани!" И думаю, что не я один такой, хотя за всю войну никогда не видел, чтобы кто-то из солдат открыто молился. Да и какой-то богобоязни я тоже не помню, хотя у нас многие солдаты были в возрасте и из села. Но зато очень красивая история произошла с моей мамой.

 

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
- Расскажите, пожалуйста.
Мой отец воевал в годы 1-й мировой войны, попал в плен к австрийцам, но потом ему удалось сбежать из плена и добраться домой. Он, кстати, рассказывал, что кормили их в плену просто отвратительно. Жили они в каких-то бараках, на территории то ли бывшего леса, в общем, там еще оставались сгнившие пни. Так отец рассказывал, что они так сильно голодали, что ели гнилушки из этих пней... Но в один день они не выдержали мучений, организовались, собрались все вместе и начали скандировать: "Хлеба! Хлеба!" А австрийцы как рубанули по ним из пулемета... Многие пленные были убиты, но отцу повезло, что рядом с ним оказались остатки фундамента какого-то строения, и он упал за него, и только поэтому и не пострадал.

Отец мне очень подробно рассказывал, как он со своим односельчанином, известным прохиндеем Яшкой Талалаевым готовились к побегу. Этот самый Яшка настаивал на немедленном побеге, но отец у меня был умный мужик, практичный, и он его начал осаживать: "Яшка, хорошо. Но если мы сбежим прямо сейчас, то пока в полях еще ничего нет, нам придется за едой заходить в села, а там нас сразу сдадут полиции". В общем, Яшка к отцу прислушался, и они сбежали только тогда, когда люди уже посадили картошку, в надежде на то, что ее можно будет выкапывать и питаться ею.

Вышли они в Чехию. Постучались в один дом, и когда выяснилось, что они русские пленные, то хозяин их принял очень радушно. Отец рассказывал, что вшей у них были тысячи, поэтому чех дал им новую одежду, а все их обмундирование сразу сжег. Помыл их в бане, накормил, дал отоспаться, а когда им пришла пора уходить, то дал им на дорогу хлеба, много копченого сала, и сказал: "Вы знаете, сейчас граница усиленно охраняется, но я постараюсь вам помочь. Моя тетка как раз идет через границу к своим родственникам. Поэтому вы идите за ней, но делайте это незаметно и на каком-то расстоянии". И вот так они за ней как за проводником перешли границу, оказались на Украине и на поездах кое-как добрались до дома.

Но я к чему это все рассказал? Мама у нас была не то чтобы особенно религиозная, нет. Но когда от отца так долго не было никакой весточки, какая-то бабка ей посоветовала: "Ты, Настасья, загадай Самсонию Святому". И она последовала ее совету, загадала перед сном: "Святой Самсоний, скажи мне праведный сон, если Василий жив, то мне дай, а если не жив, то от меня возьми". И вот ей в ту ночь приснился такой сон. Гоголь, это такая кличка была у брата моего отца, пришел к нам в дом с белым гусем. Пустил его, и тот пошел, переваливаясь в угол. Поэтому мама была твердо убеждена, что отец жив и обязательно вернется.

- Но вот вы на фронте не думали, например, о том, чем займетесь после войны?
Нет, на фронте я о послевоенной жизни не думал и дальних планов никогда не строил. Конечно, как и все надеялся остаться живым, но вот сейчас вдруг вспомнил, что больше всего я боялся потерять зрение. Без руки или ноги думал еще ладно, как-то проживу, а вот без глаз страшно.

- Какие самолеты довелось сбивать вашей батарее?
Такой статистики мы не вели, но самые разные. И истребители, и разные бомбардировщики, и транспортник "Юнкерс-52", про который я уже рассказывал, и однажды нам довелось сбить "раму" - немецкий фронтовой разведчик-корректировщик "Фокке-Вульф" - 189.

- Как это случилось?
25 июня 1944 года у небольшой белорусской станции Черные Броды части нашего корпуса в наступлении наткнулись на хорошо вооруженный немецкий бронепоезд. Кстати, как мы ее брали это вообще отдельная история. Вот представьте себе ситуацию. Справа и слева от станции сплошные болота, ни танки, ни машины там пройти не могли. Поэтому нужно было захватить саму станцию, а она еще к тому же находилась на высотке.

Вначале вызвали группу самолетов, но они нанесли бронепоезду лишь незначительные повреждения. Вторая группа - то же самое. Бронепоезд продолжал курсировать, и не давал нам продвигаться. Тогда решили отправить к нему один танк, но его подбили еще на подходе. Со вторым то же самое. Тогда отправили третий танк под командованием лейтенанта Дмитрия Комарова. Его снаряды не причиняли бронепоезду никакого вреда, а от вражеского попадания танк загорелся, а сам Комаров был ранен. Но танк оставался на ходу и тогда Комаров и механик-водитель Михаил Бухтуев приняли решение. На предельной скорости объятый пламенем танк врезался в бронепоезд, и две бронеплощадки, сойдя с рельсов, опрокинулись, и бронепоезд остановился. Это был первый и единственный в истории войн танковый таран бронепоезда. Но при этом таране Михаил Бухтуев погиб, а раненный Комаров, отстреливаясь от немцев, сумел укрыться в лесу. А немцы, оставшись без своей главной огневой силы, быстро отступили.

За этот подвиг обоим танкистам присвоили звание ГСС. Но я знаю, что Дмитрий Комаров потом тоже погиб в тяжелых боях на Наревском плацдарме. На станции, кстати, мы захватили немецкий эшелон с продовольствием и, конечно, солдаты кинулись к нему. Мои ребята, например, принесли бочонок сливочного масла, большое колесо голландского сыра, галеты.

В общем, мы заняли позицию на этой станции, как раз невдалеке от бронепоезда и вдруг над нами появилась та самая "рама". А мы уже хорошо знали, что если с первых же очередей сбить ее не удалось, то все, стрелять дальше уже бесполезно, потому что это был очень маневренный самолет. Мы открыли огонь, и удачно, после первых же выстрелов попали, "рама" загорелась, и упала.

- А по пехоте приходилось стрелять?
Два раза пришлось. Например, на том маленьком плацдарме у Штеттина, как раз там, где немцы разгромили соседнюю батарею. В один момент под напором немцев наша пехота не выдержала и отступила. Вот тогда все три наши батареи начали вести огонь по немецкой пехоте, и вроде бы мы их успокоили.

А первый раз нам пришлось стрелять по пехоте еще под Бобруйском. Там впервые за всю войну весь наш полк построился в одну походную колонну, и двинулся по направлению к Минску. Но вдруг, по бокам дороги в кустарниках и болоте заметили какое-то подозрительное шуршание, а потом оттуда по нам начали стрелять. И тогда в ответ мы открыли огонь из всех наших орудий, и к тому же еще из 16 пулеметов ДШК... Но что самое удивительное, оттуда послышались крики на русском языке: "Мать-мать-перемать... Мы хоть грудью, но все равно прорвемся!" Как потом оказалось, это прорывались из окружения пьяные власовцы, и они шли чуть ли не сплошной стеной. А надо вам сказать, что когда тебе в бою враги кричат на родном языке, то это действует очень неприятно... Но моей и еще одной батарее вместе с командиром полка все-таки удалось прорваться через тот участок, и когда мы поехали дальше, то увидели, что в том направлении ехала вызванная подмога: танковый батальон и "Катюши". Они там, конечно, "решили вопрос", но потом ходили такие разговоры, что в том бою, наши солдаты в плен власовцев не брали...

Кстати, где-то там моей батарее удалось сбить один интересный самолет. Части нашего корпуса участвовали в окружении под Бобруйском большой немецкой группировки. Мы как обычно следовали за нашими танками. Помню, спускаемся к какой-то роще и вдруг увидели, что над лесом летит какой-то самолет, причем, ни я, ни разведчик не смогли его опознать. Свой не свой непонятно. Причем меня поразило, что он летел настолько медленно, почти завис в воздухе, что я вообще удивился, как он вообще держится в воздухе. Видимо потому, что у него был просто огромный размах крыльев.

 

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
 

Но когда он повернул и мы увидели на нем кресты, то сразу открыли огонь и весьма удачно. Попали ему в один двигатель, проделали большую дыру в правом крыле, и к тому же снесли горизонтальный стабилизатор на хвосте. Он туда-сюда, я еще подумал, что если бы он вот прямо сейчас сбросил на нас бомбу, то совершенно точно попал бы. И тут из него вдруг что-то выбросили, а сам самолет сел на брюхо недалеко от расположения нашей зенитно-пулеметной роты. Наши славяне кинулись к нему, но летчики открыли по ним огонь из пулемета. Тогда по самолету как врезали из нескольких ДШК, и двух летчиков убили, а двух взяли в плен. Мы начали искать, что из него выбросили и вскоре нашли. Это оказалась старая кожаная куртка, в которую был завернут запечатанный пакет. Я его сразу отправил в штаб корпуса, и выяснилось, что в нем находились распоряжения для окруженной группировки о выходе из окружения, где и какими силами им вырываться.

- Вы упомянули про случай с шпионом.
Да, был такой на наревском плацдарме. Сам плацдарм захватывали не мы, но части нашего корпуса должны были туда переправиться. Надо заметить, что Нарев довольно быстрая и широкая река, и как раз нашему полку поручили охранять от налетов переправу через нее. И когда распределяли позиции, я попросился на другой берег, потому что нам все равно предстояло бы переправляться и наступать.

Рано утром мы переехали на тот берег, поехали на выбранное место, и я заметил, что недалеко от наших предполагаемых позиций стоит такая же батарея как и мы, но какой-то пехотной части. Я отправил туда людей узнать как у них, и оказалось, что как только они стали располагаться, их комбату оторвало ногу противопехотной миной. Это дело я взял на заметку, и решил не занимать позицию, пока окончательно не рассветет.

И точно, как рассвело, смотрю, а на нашей позиции несколько мин... Вот думаю, мы бы сунулись, когда еще было темно и чем бы это закончилось? Потихоньку мы эти мины уничтожили и очистили место для огневой позиции. Окопались, ждем. Делать вроде нечего, самолеты не летают.

А наши машины мы отправили в небольшую лощинку у водяной мельницы, там протекал небольшой ручей. И тут разведчик мне докладывает: "На батарею едет борода", так у нас называли полковника Разуваева, замкомандующего ПВО 2-го Белорусского Фронта. Я к нему, доложился, а он сразу в крик: "Ты какого х... не окапываешься?" - "Да мы же вот-вот перейдем в наступление". - "Какое к черту наступление? Немцы вас тут с землей смешают. Немедленно углубить окопы". Он уехал, а я объявил аврал, хотя солдаты были сильно измучены. Но что делать, полностью углубили все как надо. Земля там, кстати, хорошая для защиты - суглинок. Например, в Белоруссии позиции, вырытые в песчаных почвах, обрушивались даже при небольшом обстреле, а тут нет.

1 сентября 1944 года смотрю, а к нам идет майор Александр Николаевич Бобошин - парторг полка. Мы с ним сели в хлипкую земляночку, и помню, говорю ему: "Представляете, сколько сегодня сирот в школу пошло?" И вдруг слышим, шух-шух-шух - это через нас пролетел крупнокалиберный снаряд, миллиметров 300 или даже больше. Упал метрах в трехстах от нас. Второй метрах в ста пятидесяти. Потом метров сто недолет. У, думаю, а нас-то взяли в вилку... Даю команду: "Всем солдатам рассредоточиться". И как начал немец молотить по батарее. Но нам повезло, что они по нам стреляли фугасными снарядами, которые предназначены для стрельбы по укрытиям. Эти снаряды уходили на глубину, и только там взрывались. Причем, взрыв был такой глухой, а на поверхности образовывалась такая копна из земли - это называется камуфлет. Мы когда потом ходили смотреть на эти воронки, то человек вставал на ее дно, поднимал руку, а на поверхности была видна только его кисть.

4 сентября немцы начали наступление, и только наш корпус помог отстоять плацдарм. Во время этих тяжелых боев командир отделения управления Егоров Сергей Сергеевич, взял котелки и пошел на кухню. Причем, что бросалось в глаза. У нас на батарее сплошные разрывы, а там где кухня, т.е. всего метрах в двухстах, ничего, полное спокойствие, словно у тещи на блинах.

В общем, Егоров туда пошел, а поляк, хозяин мельницы, сидит на берегу ручья, и как ни в чем не бывало, режет себе табак. Егоров к нему бросился и начал настойчиво ему говорить, а скорее даже кричать на него: "Пан, прячься, обстрел ведь идет". А тот видно не понял в чем дело, и поднимает руки... И оказалось, что это именно он корректировал огонь немцев, и у него в перевязанной руке была спрятана рация.

Тут же его наш особист арестовал, и куда-то отвез. А немцы, видимо не получая сигналов от своего лазутчика, первым же залпом накрыли его мельницу и полностью уничтожили ее... Вот так мой солдат проявил бдительность, и выявил этого пособника немцев, потом у нас говорили, что вроде бы он был фольксдойче. Но чем эта история закончилась, я не знаю. А ведь мы к этому поляку до этого тоже заходили, правда, он с нами особо не разговаривал.

Мне, кстати, бросилось в глаза, что в целом поляки нас встречали нормально, но вот польские офицеры вели себя очень заносчиво. Как-то нас вывели на переформирование, и рядом с нами оказались польские части, так неприятно резануло, что польские офицеры вели себя очень высокомерно. А вот простые люди к нам относились абсолютно нормально.

- Но вас разве не предупреждали, что нужно быть предельно осторожными?
Предупреждать-то предупреждали, но выстрелов в спину мы не ожидали не только в Польше, но и даже в самой Германии. Потому что знали, что для немцев "Auftrag - vor allem!" - "Приказ - превыше всего!"

Мало того, немецкие женщины сильно отличались от наших в том плане, что сами не стеснялись проявлять инициативу. Как видели понравившегося офицера или солдата так сразу ему и заявляли: "Ich liebe dich" - "Я тебя люблю", и давали ему прямо понять - пойдем со мной. Так что к нам они относились хорошо.

- Кстати, к вопросу о женщинах. Насколько было распространено такое явление как ППЖ, и какое было отношение к таким девушкам?
Про девушек вам рассказать? Тогда расскажу вам такой эпизод. Где-то в конце ноября 1943 года в Белоруссии на пути нашего корпуса оказался очень сильно укрепленный опорный пункт немцев - хутор Надвин. И вот там, в тяжелых боях погибла девушка из батальона связи, с которой я дружил. Но в то время мы настолько были целомудренные, что я ее даже просто поцеловать стеснялся. Во время наших редких встреч мы просто гуляли и разговаривали. И во время ее дежурства в штабе начался сильный артобстрел, снаряд разорвался возле их кунга, и большой осколок пробил ей спину и вылетел через грудь... Звали ее Катя Таргунакова и я знаю, что она была откуда-то из Сибири. (По данным ОБД Мемориал ефрейтор Таргунакова Екатерина Федоровна 1924 г.р. уроженка с.Тарасово Титовского района Новосибирской области погибла 21.11.1943 и похоронена в братской могиле на южной окраине д. Вишневка Речицкого р-на Гомельской области. - прим. Н.Ч.) Но я и сам об этом узнал только несколько позже, когда наш корпус вывели на переформировку. Переживал, конечно, сильно, но не плакал. Просто я в жизни никогда не плакал, даже когда умерли мои родители.

 

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение

Кстати, над этим Надвином наша батарея сбила один "Хейнкель-111". Надо признаться, что командир корпуса Панов побаивался налетов немецкой авиации, поэтому одну батарею всегда держал при штабе корпуса. В тот раз там оказалась моя батарея, и когда налетели три "Хейнкеля-111", то один из них мы сбили, а оставшиеся два побросали бомбы куда попало и спешно ретировались. Панов все это видел, поблагодарил нас и, по-моему, с этих пор он меня немножко запомнил. Он мне потом лично и два ордена вручал, а уже после войны мы с ним даже переписывались.

А женщинам, конечно, на фронте было труднее, чем нам. Во всех смыслах, в том числе и потому, что к ним приставали всякие нежеланные женихи, которые старались использовать свое служебное положение.

И надо признать, что к т.н. ППЖ в войсках было не очень хорошее отношение. Хотя к некоторым командирам на время даже приезжали жены из тыла. Конечно, когда обстановка позволяла. Например, когда мы в конце 43-го стояли в Белоруссии, то к нашему командиру полка приехала его жена, очень худенькая такая. Она побыла у него какое-то время, а потом уехала в прифронтовую полосу. И вскоре выяснилось, что мой первый командир батареи, этот гад, подлец, трус и убийца, который к тому времени уже был замом комполка по хозчасти попытался ее изнасиловать... И уже только после этого, командир полка наконец-то отправил его куда-то и освободил от этой мрази наш полк.

- Я, кстати, хотел спросить, почему вы так плохо отзываетесь о вашем первом комбате?
А как о нем еще говорить, если это была первостатейная сволочь? Он был старше меня лет на пять, но был такой трус, что когда мы начинали стрелять, то сразу убегал, да так, что пятки в жопу втыкались... Помню, однажды на Украине у нас оставалось три пушки. Первый взвод Пети Топчева снял со своих пушек магазины, делал профилактику, а в боеспособном состоянии оставалась только моя пушка.

А мы стояли в каком-то селе на огороде одного дома. Помню, еще, что в тот день дул сильный ветер, и вдруг увидели, что к нам приближается "Хейнкель-111". Этот тип, как обычно, сразу бросился убегать и при этом орет во всю глотку: "Ложись!"

Но мы открыли огонь, и я еще боковым зрением заметил, что остатки скирды соломы, которая лежала возле нас, зашевелилась. И я по молодости лет решил, что это мыши, а оказывается, это туда попало с десяток пуль с этого немецкого самолета... Но мы этот бомбардировщик подбили, он пролетел еще метров триста, успел сбросить 500-киллограмовую бомбу, а потом ковырнулся и сам. Столб огня и дыма...

Приехали наши полковые штабники, собрались люди, рассматривают эту огромную воронку от бомбы, и тут появился этот подлец и начал всем рассказывать: "Это я скомандовал 0-10 влево" и т.д. А солдаты тоже стояли рядом, между собой переглядываются и усмехаются, они же все сами прекрасно видели... И такое бывало часто.

Помню, когда под Сталинградом мы стояли у станции Качалинской, то однажды он нас с Петей Топчевым вызвал к себе. И передаю вам его прямую речь. "Я сегодня всю ночь не спал. Думал, думал и надумал, чтобы вам обоим по трое суточек ареста дать". - "За что товарищ старший лейтенант?" - "Чтобы ушки топориком держали"...

Однажды в Воронежской области мы расположились в селе Талы, запомнилось это название. Мы заняли один дом, и тут заходит этот "красавец". Вот что-что, а ходил он всегда как при параде: начищенные до блеска сапоги, полушубок, ремни, на них свистки, и когда останавливались в населенных пунктах, то он всегда выбирал себе дом с молодой женщиной...

В общем, зашел он в дом, и вдруг увидел, что на крючке в комнате висит итальянская портупея, оказывается, в этом селе стояли итальянцы. И наш "герой" сразу взвился: "Это что у вас тут такое? Вы что, с итальянцами сотрудничали?", и дает приказ своему ординарцу: "Быков, взять!" Ординарцем у него был хороший солдат Василий Андреевич Быков, старичок откуда-то из Орловской области, он потом погиб в Белоруссии. Потом приказал открыть сундук и увидел, что там стоит полбанки меда: "Быков, взять!" - "Зачем же?" - "Взять!" И все это при нас и при хозяевах: старик лежал на кровати при смерти, и его жене старушке...

Увидел, что у этих стариков стояли примерно поллитровые банки с итальянскими морковными консервами, видимо им сами итальянцы оставили: "Быков, взять!" - "Да зачем же, товарищ старший лейтенант?" - "Взять, я приказываю!" И потом я видел, что в его домике эти консервы валялись, потому что видимо, оказались невкусными и даром никому не нужными. В общем, это был не человек, а какая-то гадость, и я удивляюсь, как только его земля носила...

Или, например, под Сталинградом. На одной позиции взвод Пети Топчева стоял по одну сторону балки, а мой по другую. А был страшный гололед, буквально стекло. Как раз на батарею привезли водку, и тут появился наш "доблестный командир". Подходит к одному орудию, открывает люк, ничего. Вдруг увидел небольшую ржавчинку и говорит: "Вы что вашу мать, советскую технику сгноить хотите? Старшина, лишить водки расчет". Хотя эта ржавчинка была в таком месте, что не имела никакого значения.

Идет к следующему орудию. Тут ему не понравилось, что на снарядах, по его мнению, слишком густая смазка, и швырнул всю обойму вниз с этой стеклянной горки: "Старшина, лишить водки и этот расчет".

Потом идет ко мне. Открывает нижний люк там, где затвор: "Почему у вас такая густая смазка? Ведь при морозе у вас возникнут задержки при стрельбе. Старшина, лишить водки и этот расчет", и т.д. и т.п.

Вскоре появился немецкий разведчик "Хеншель-126" - очень маневренный самолет, но мы не смогли сбить его. Вызывает нас с Топчевым к себе в землянку, а сам сидит полупьяный, едва может разговаривать, но начал нас распекать: "Вы что вашу мать, за Гитлера воюете? Вот я вас сейчас расстреляю, а тела прикажу бросить в эту балку! И потом по вам будут идти пехота и танки, и все будут видеть, какая судьба ждет изменников Родины", и так нас и эдак...

Ну, думаю, сволочь, а сам понимаю, что эта гадина способна на все. Но ведь оружия у меня не было никакого, поэтому с тех пор я стал носить с собой две лимонки, как раз, на случай если он поднимет на меня свой наган...

- А почему у вас не было личного оружия?
Вот так и не было. Только когда погиб Руденко, его пистолет ТТ по наследству перешел ко мне. А вообще во время войны стрелять по немцам из личного оружия мне не пришлось ни разу.

Следующий момент. В марте или апреле 44-го наш корпус в районе Днепропетровск - Новомосковск остался без горючего, поэтому, отступая, нам пришлось бросить много техники. Просто там была страшная распутица, непролазная грязь буквально по колено, поэтому нам и не могли подвезти горючее.

В этом отступлении, кстати, у хутора Вязовок немецкие танки раздавили всю батарею капитана Моргуна из нашего полка. Спаслись только двое: командир взвода лейтенант Голубинский и один сержант...

И в такой непростой обстановке эта сволочь сам укатил на "шевроле", а меня с пушкой оставил на полуторке. С нами была еще одна машина, но мотор у нее задымил, поэтому пушку мы прицепили к машине пулеметной роты, а машину к ГАЗу. С нашей пушкой пулеметчики укатили, а мы остались вместе с замполитом, всего нас было человек двенадцать.

 

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение


Мы остались блукать по нашим тылам, где-то с неделю нас не было. Есть совершенно нечего, но потом наш замполит Лидин, бывший астраханский милиционер, пошел к местному председателю колхоза, выпросил у него полмешка ржаной муки, и мы всю неделю делали из нее болтушку. Бензина тоже нет, поэтому пришлось под автоматом остановить один бензовоз и заправиться. В общем, оказались в тяжелом положении.

Но потом увидели машину из нашего корпуса и нам подсказали, что наши зенитчики стоят у городка Сватово. И когда, добрались туда, то все очень удивились, что мы вернулись. Руденко нам даже зачитал готовый приказ о том, чтобы всех нас считать пропавшими безвести... Тут же у нас на глазах этот приказ порвали.

И тут мы узнаем... Во время этого отступления тыловики корпуса тоже побросали много разного имущества, в том числе и водки, а солдаты, конечно, начали ее подбирать. И тут эта сволочь решил навести порядок на батарее... В 1-м взводе Пети Топчева был такой хороший солдат Калдаев Семен, пожилой уже, я даже запомнил, что до войны он работал механиком водокачки на станции Инза.

Всех построили, этот гад вытащил подвыпившего Калдаева из строя, и поставил его лицом к себе. Вынул свой наган и нажимает на курок. Первый - осечка, второй - осечка, третий - осечка, четвертый - выстрел, попал ему в плечо навылет. Тогда Калдаев ему говорит: "Товарищ командир, простите, у меня же дети". Но этот гад выстрелил ему прямо в лоб и запретил его хоронить...

Вот такая сволочь, такой гад был у меня первым командиром батареи. И, к сожалению, он остался жив, после войны жил в Саранске, но никогда на встречи ветеранов нашего корпуса не приезжал, потому что прекрасно понимал, что ему не то что руку, ноги никто не подаст... Надо понимать, что в многомиллионную армию попадали служить самые разные люди и такие подлецы тоже. Но таких гадов были единицы.

Не надо только упоминать его фамилию, потому что дети Калдаева его и сейчас из-под земли откопают, хотя, честно говоря, стоило бы... Кстати, звали его Федор Никифорович, но он требовал называть себя Федор Николаевич, потому что стыдился отчества Никифорович, считал его некультурным. Вот такой гадкий дурак...

Причем, когда нас не было, особый отдел взял его за жопу. Ведь он фактически бросил двенадцать человек, машину, солдата ни за что расстрелял, и только наше возвращение спасло его поганую душу...

- А вам самому показательные расстрелы приходилось видеть?
Нет, мне самому показательных расстрелов видеть не довелось. И бывших заключенных и штрафников к нам не присылали ни разу. Это только в последнее время начали эту тему сильно раздувать, что едва ли не штрафники и выиграли войну. А я, например, за всю войну их даже ни разу и не видел.

- С особистами приходилось общаться?
Общался, например, я ведь вам уже рассказывал про одного, которому я написал мои соображения по поводу машин. Он был абсолютно нормальный, даже вызывающий симпатию человек. Да и у нас в полку особистом служил очень симпатичный парень, старший лейтенант Виктор Худяков. И каких-то вопросов ко мне у него никогда не было, потому что у меня на батарее всегда была хорошая дисциплина. Ни драк, ни воровства оружия, ни тем более каких-то пораженческих настроений не было. Так что я какого-то негатива о них рассказать не могу.

- А политработники пользовались авторитетом?
Про политработников могу сказать, что они бывали всякие. Например, у нас замполитом полка был довольно умный мужик, значительно старше нас. Но иногда он себе позволял такие высказывания, которые вызывали у нас удивление и даже неприятие. Например, встаем утром, видим, что день намечается хороший, и тут он громко так говорит: "Ну, сегодня есть шанс отличиться", в том смысле, что почти наверняка придется повоевать. Или однажды, например, заявил такое: "Нет, мы все-таки плохо воюем. В мотострелковой бригаде потери составили 70 процентов, а у нас совсем немного", вот так он оценивал нашу службу... Ну, и как после таких слов мы могли к нему относиться?

К тому же у нас все знали его историю с семьей. Уже в Белоруссии он как тогда говорили "прилепился" к одной молодой солдатке. Но вскоре выяснилось, что его жена и две дочки, которые в самом начале войны оказались в оккупации живы. Где-то в Западной Белоруссии какой-то крестьянин фактически их просто спас, ведь если бы немцы только узнали, что они жена и дети советского комиссара, то их бы непременно расстреляли. Но этот поляк, рискуя своей жизнью, приютил их у себя, правда, оказалось, что своему отцу и мужу они оказались не нужны... Наш замполит о них благополучно "забыл" и женился на этой солдатке. Согласитесь, что это тоже во многом характеризует человека.

- А вы сами были членом партии?
Да, конечно, кандидатом я стал еще под Сталинградом, а в члены Партии меня приняли на Курской дуге.

- Ваше отношению к Сталину тогда и сейчас.
В то время это был наш настоящий кумир и надежда всего Советского Союза. Но у Сталина были разные помощники, и сейчас все их ошибки и перегибы вешают именно на него. И я считаю, что это принципиально неверно. Ведь я же вам рассказывал про нашего местного Узака. Но разве это Сталин давал ему и таким же как он указания делать глупости и подлости? Нет, это были перегибы на местах.

Например, у нас в селе жил Антон Гришунин, однофамилец моей матери. Он был вроде как старьевщик, собирал какие-то старые тряпки, ветошь и отвозил куда-то. И что вы думаете? Его арестовали как торговца, и так он бесследно и сгинул... Семью, правда, не тронули, но негласно ей запрещалось помогать. А ведь у него осталось около десяти детей... Поэтому моя мама собирала в одну котомку бутылки две топленого масла, пшена, пару кусков мяса, и ночью относила им под ворота - это у нас называлось тайная милостыня.

А, например, у одной моей одноклассницы, Насти Мотиной, отец был хороший, грамотный земледелец, поэтому его назначили агрономом нашего колхоза. И потом люди рассказывали, что из райкома партии ему начали названивать: "А вы уже посеяли просо?" А у нас в селе, например, говорили, что просо можно сеять только тогда, когда голой задницей 10 минут можно спокойно просидеть на пашне". И поэтому он им отвечал: "Какой может быть сев, когда еще ледышки на поле лежат?" Пару раз ему так позвонили, но он был упрямый, отказывался раньше времени сеять, и его за это арестовали и все, так он и не вернулся... Но разве это Сталин виноват? Это все преступные перегибы местных руководителей.

И я убежден, что если бы не Сталин, то мы бы точно не победили в войне! Это был великий, даже выдающийся государственный деятель, который обладал стратегическим мышлением, правда, и со своими недостатками. Но, на мой взгляд, его главная ошибка состоит в том, что он допускал все эти преступные перегибы на местах.

 

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение

 

- Существовало такое понятие "тыловая крыса"?
Честно говоря, я не понимаю такого неприятия разного рода штабников и тыловиков, как, например, об этом рассказывает в своем интервью вашему сайту И. Деген. Ведь кому-то нужно было заниматься и штабной работой, не всем же на передовой находиться. Как таковой злости у нас к ним не было, во всяком случае, враждебного отношения к ним лично я не замечал.

- Но многие ветераны отмечают, что тыловики часто злоупотребляли, например, в "трофейном вопросе".
То, что некоторые офицеры и генералы отправляли в союз много трофеев - это было. Например, когда меня перевели в январе 1948 года служить в Белоруссию, то говорили, что в нашем эшелоне один пульмановский вагон был целиком набит имуществом начальника тыла корпуса. Не знаю, насколько это верно, но у нас рассказывали, что в этом вагоне была и машина и пианино и много разных других вещей. И вообще, я слышал, что многие тыловики действительно нахапали себе добра. Правда, насколько я знаю, они "чистили" брошенные магазины, а вот чтобы людей, нет, лично я такого не видел. Но я знаю, что некоторые умудрялись привозить себе из Германии даже финские домики.

- Но у вас самого были какие-то трофеи? Посылки вы посылали?
Посылки я не посылал, потому что просто некому было. А с собой я привез только то, что официально купил в военторге. Я считал ниже своего достоинства доставать какие-то вещи.

И ничего трофейного у меня кроме бинокля не было. Даже часы мне купил мой сослуживец у американцев в Берлине. Вот американские солдаты, кстати, откровенно занимались бизнесом, торговали например, швейцарскими часами. И что нас особенно тогда поражало, что американские офицеры даже презервативами не стеснялись торговать. Для них это было вообще нипочем.

- Какое впечатление на вас произвела заграница?
Бросилось в глаза, что у них все очень аккуратно и насколько они экономные. Например, после войны я служил в предместьях Потсдама и с сослуживцем жил на квартире у одной немки лет пятидесяти. И к ней часто приходила в гости ее родная сестра, причем всегда в одно и то же время. Но что меня еще больше удивило, она и уходила всегда в одно и то же время. Просто поразительные педантизм и пунктуальность.

Кстати, вспомнилась одна история об отношении немцев к нам. Эта сестра нашей хозяйки жила неподалеку от нас и у нее снимал комнату один капитан, из соседнего полка. Однажды я прихожу домой, а эта женщина плачет навзрыд. Оказывается, из Западного Берлина приехал владелец ее дома и попросил у этого капитана какие-то деньги, потому что у них там требовали заплатить налог за дом. Но капитан в ответ на такую просьбу вызвал автоматчика, арестовал этого немца и отправил в особый отдел дивизии. И эти обе сестры плачут, и убеждают меня, что он никакой не шпион, а хороший человек. Я в свою очередь пытался их успокоить, и убеждал, что когда все выяснится, его обязательно отпустят. И так и вышло. Когда через неделю я вернулся из служебной командировки, то эта немка, Анна Цасик ее звали, буквально бросилась мне на шею и плачет от радости: "Пауль, Пауль, вы были правы, его отпустили".

Я потом говорил по этому поводу с нашим особистом, и он рассказал, что в этом случае все было предельно ясно сразу. Поэтому немца продержали всего несколько дней, кормили по солдатской норме, а потом отпустили. Так, когда его выпускали он достал свой партийный билет социал-демократической партии, разорвал его, и заявил, что вступит в коммунистическую. Просто у них настолько тяжело было с продуктами, что он был очень доволен тем, как его там кормили.

Конечно, обратил внимание, что дороги в Германии просто чудесные, и особенно какой порядок во всем. Ведь уже тогда у них во дворах стояло по четыре контейнера для разного вида мусора, а мы до сих пор такого сделать не можем.

И мало того, что уровень хозяйствования у них высочайший, так еще и ничего не пропадало. Мне запомнилось, что у обычных бауэров на каждой повозке сзади находился специальный металлический ящик. И если лошадь наделала на дороге, то он брал совок и это дело сразу убирал в этот ящик. Буквально из всего: из сорняков, из мусора они умудрялись делать удобрения для своих участков. Вот этому нам надо бы у них поучиться.

- Как вы узнали о Победе?
В те дни мы находились километрах в 30-40 к югу от Ростока. Заняли позиции в чистом поле, окопались. А я расположился в домике, метрах в ста, где вроде бы до этого располагался полицейский участок. Вот именно там я за все время на фронте впервые увидел электрический свет. В комнате стояла тумбочка с радиоприемником фирмы "Вольво", мы настроили его на Москву и слушали музыку. Я лег спать, но радио так и не выключил, даже не знаю почему.

И потом сквозь сон я услышал позывные, и голос Левитана который предупредил о том, что будет важнейшее правительственное сообщение. Я вроде бы и сплю, но как говорится, один глаз спит, а другой глядит. И вот так я услышал о Победе. Буквально впрыгнул в свои сапоги, побежал на батарею: "Тревога!" А кругом уже поднялась сильная стрельба. Все мои бойцы построились, и я им объявил, что война закончилась.

Что тут началось... Все кричат, топают, меня подхватили и начали качать... А когда рассвело, сделали красный флаг и повесили его. Во время обеда услышали, что летит По-2. Ну, думаю, точно Жорка Большаков летит, это был мой знакомый летчик из авиационного звена нашего корпуса. Но нет, оказался другой летчик, который подбирал место для их стоянки. Мы его, конечно, пригласили с нами пообедать, и во время беседы я ему рассказал, что чуть сам не стал летчиком, но так ни разу и не полетал. И тогда он мне предложил полетать. Посадил меня во вторую кабину, взлетели, я посмотрел сверху на окрестности, на море, на корабли, на свою батарею. Но оказалось, что с высоты наши окопы были размером всего с пятикопеечную монету, а машины со спичечный коробок, и я все удивлялся, как же это летчики могли так точно попадать? Вот так я встретил день Победы.

А потом мы узнали, что в селе недалеко от нас повесился один пожилой немец. Оказалось, что два его сына были офицерами, и оба погибли на Восточном фронте...

Еще вдруг вспомнилось. По случаю Победы и заодно к моему дню рождения мой ординарец из желтого сахара сварил что-то типа ликера. А тут как раз мимо нас в Росток из плена на велосипедах ехали два американца. Мы их пригласили разделить с нами торжество, и хотя я не знал ни слова по-английски, а они ни слова по-русски, но мы прекрасно понимали друг друга.

Я помню, что один из них оказался лейтенантом 1920 г.р. холостой, а второй, старший лейтенант, имел жену и ребенка. Насколько я понял, их самолет в марте 44-го над Килем сбил немецкий ночной истребитель, и из всего экипажа "летающей крепости" остались в живых только они.

И когда мы пили этот "ликер" меня удивило, что пили они не "по-нашему", отопьют чуть-чуть из рюмочки и все. Я даже подумал, что они боятся, что мы их отравим и начал их убеждать: "Не бойтесь, хорошее!" Но потом они чуть опьянели и стали пить уже "как положено" и наковекались очень хорошо. А когда они на следующий день уезжали, то на прощание мы их хорошо покормили, дали на дорогу продуктов, и они уехали. Вот такая у нас была встреча с союзниками.

 

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
 

А до этого, в первых числах мая части нашего корпуса из всех видов артиллерии и "катюш" нанесли массированный артиллерийский налет по скоплению, как потом выяснилось, американских войск. Так американцы после этого драпанули оттуда километров на двадцать пять. Конечно, это произошло по ошибке, наши разведчики просто не разобрались, и доложили, что происходит скопление войск противника. Но я знаю, что потом командир нашего корпуса извинялся перед союзниками.

- Если можно, пару "бытовых" вопросов о фронте. Как вас кормили, например?
Вроде нормально. Но может быть, это мне так казалось после тех полуголодных лет, что довелось пережить в институте? Я многое на фронте попробовал, и наше, и американское, и немецкое, но ничего не выделю.

Но, конечно, питание на фронте было весьма однообразное. Фактически нас кормили только перловой кашей, пшеничной и изредка макаронами. И я, несмотря на всю свою верблюжью неприхотливость, перловкой так на фронте наелся, что всю жизнь даже смотреть на нее не могу.

- Но вот вы, например, ни о чем из еды на фронте не мечтали?
Нет, на фронте я ни о чем из еды не мечтал, просто потому, что в этом плане был очень неизбалованным. Ведь, например, я до войны даже не пробовал мороженого, а хрустальную посуду впервые увидел только в Германии.

- Как переносили нехватку сна?
Очень тяжело. Нехватка сна и усталость нас порой очень сильно изматывали. Вы не поверите, наверное, но бывало даже такое, что во время налета засыпаешь в окопчике, в трех-четырех метрах разрывается бомба или снаряд, а ты даже не просыпаешься... Или помню бывало, едешь в машине с картой в руках, и вдруг она выпадает, потому что ты и не заметил, как заснул.

- Насколько часто удавалось помыться? Вши были?
Помню после завершения Сталинградской битвы мы переезжали в Ростовскую область и остановились в маленьком хуторке. Я разместил солдат своего взвода в одном доме, захожу и вижу, что молодая еще женщина стирает, и она мне сама предложила постирать мое белье. Конечно, в нашем положении это было очень заманчивое предложение, но я был парень очень совестливый, и постеснялся, потому что вот как раз тогда у меня было полно вшей. И прежде чем дать ей белье в стирку, я решил почистить его от вшей. Сел на станину орудия, снял нательную рубаху и начал снимать и считать. И когда насчитал 750 вшей, то у меня уже пальцы отказывали.

Тогда я решил оставить это дело до утра, завернул майку в газету и оставил на бруствере. А когда утром развернул, а она словно красным пшеном вся усыпана. Там их тысячи, наверное, было... Развели костер, я над ним ее потряс, и только потом отдал ей постирать.

И насколько я помню, вши у нас были еще только в Белоруссии, когда мы там стояли в обороне. А в другое время вшей вроде не было, хотя и бани как таковой у нас тоже ни разу не было. Но мы что делали? Обычно в стенке оврага выдалбливали такую нишу, куда устанавливали 200-литровую бочку, а на землю кидали соломы. Топили эту бочку, и там же мылись и меняли белье. Причем, это было нечасто, и я что-то не помню, чтобы нам поступало чистое белье из банно-прачечных отрядов.

- Ваши братья воевали?
Да. Самый старший брат Трофим 1912 г.р. еще до войны отслужил на Дальнем Востоке, остался на сверхсрочную, а на фронт уходил откуда-то из-под Магадана. Летом 1942 года он попал в самое пекло, под Сталинград, и где-то между Доном и Волгой чуть ли не весь их полк попал в плен...

Он рассказывал, что немцы сразу отсеяли от них офицеров, поснимали с них ремни и ботинки и босыми погнали куда-то на запад, и, в конце концов, они оказались в Германии. Причем, никакого лагеря там еще не было, и их расположили на самом обыкновенном вспаханном поле, только оградили его колючей проволокой. Спали прямо на голой земле, ни бараков, ни туалетов не было и в таких нечеловеческих условиях процентов семьдесят пленных умерло от дизентерии...

Потом их отправили под Берлин, и в самом городе они выкапывали неразорвавшиеся американские бомбы. А потом Трофима в числе прочих крестьян отобрали для работ в помещичьих хозяйствах, но он рассказывал, что и там они голодали просто нещадно. Рассказывал, что когда относили ведра свиньям, то украдкой выбирали из них картошку и ели... И уже только перед самым освобождением отношение к ним изменилось, и кормить их стали более менее сносно.

Освободили их союзники, и передали советскому руководству, а наши их отправили на Дальний Восток. Битком набитые телятники, есть нечего, пить нечего, поэтому люди просто умирали в пути... Правда, их не судили, но обязали шесть лет отработать на золотых приисках в районе Магадана, как раз примерно там, откуда его и отправили на фронт. Он работал экскаваторщиком, а когда решил вернуться в родные края, то привез с собой с приисков полный мешок бумажных денег, и вся деревня целый месяц гуляла. Но я точно знаю, что потом его за плен никогда не преследовали.

А Степан 1914 г.р. воевал в артиллерии где-то на северо-западе, под Псковом. В расчете 45-мм пушечки, которую в войсках называли "Прощай Родина!". В одном бою разрывной пулей ему оторвало кисть правой руки, остался только большой палец, но он рассказывал, что еще смог снять затвор с пушки, выбросил его, и только потом отполз в медсанбат. А в госпитале у него температура поднялась больше 42-х градусов, и он просто чудом остался жив.

- Как сложилась ваша послевоенная жизнь?
После войны я еще послужил немного, но когда решил уволиться, то командир 2-й Гвардейской зенитной дивизии Корчагин мне отказал с такими словами: "Ты что хочешь, чтобы в армии одни дураки остались?" Но вскоре я столкнулся с разными глупостями в армии и настоял на своем увольнении. Ехать мне было некуда, и я решил воспользоваться советом Семена Тихоновича Фомичева, с которым подружился во время службы в Германии. Он мне очень хвалил Молдавию и звал к себе. Я приехал в Кишинев и вскоре стал работать заместителем директора центрального лекционного бюро комитета по делам культурно-просветительных учреждений при Совете министров МССР. Потом стал директором, этого бюро, но в 1951 году меня во второй раз призвали в армию. Тогда вышло постановление ЦК ВКП (б) об усилении армии политработниками. Служил в качестве политработника по всему Союзу, а демобилизовался в 1973 года в звании полковника. Опять приехал в Кишинев, поступил на работу в "Интурист", где проработал более 15 лет. А после того как вышел на пенсию принимаю активное участие в ветеранской работе.

У нас с женой есть дочка, внучка и правнучка.

- Войну потом часто вспоминали?
Конечно, и много лет она мне снилась... Помню, был такой сон. Поехал выбирать огневую позицию для своей батареи, а тут немцы. Я прыгнул в окопчик, но все никак не могу достать пистолет, и проснулся в холодном поту... Но этого случая в жизни не было. А когда началась холодная война, то мне даже снилось, что воюем с американцами. Вообще я войну помню настолько хорошо, что и сам удивляюсь.

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
http://www.otvoyna.ru/bel1.htm
Белорусская стратегическая наступательная операция "Багратион


Летом 1944 года наши войска готовились к окончательному изгнанию немецко-фашистских захватчиков с русской земли. Немцы с отчаянием обреченных цеплялись за каждый километр еще оставшейся в их руках территории. К середине июня советско-германский фронт проходил по линии Нарва – Псков – Витебск – Кричев – Мозырь – Пинск – Броды – Коломыя – Яссы – Дубоссары – Днестровский лиман. На южном участке фронта боевые действия уже велись за чертой государственной границы, на территории Румынии. 20 мая 1944 года Генеральный штаб завершил разработку плана Белорусской наступательной операции. В оперативные документы Ставки она вошла под кодовым названием «Багратион». Успешное выполнение замысла операции "Багратион" позволяло решить целый ряд других, не менее важных в стратегическом отношении задач.

1. Полностью очистить от войск противника московское направление, так как передний край выступа находился в 80 километрах от Смоленска;
2. Завершить освобождение всей территории Белоруссии;
3. Выйти на побережье Балтийского моря и к границам Восточной Пруссии, что позволяло рассечь фронт противника на стыках групп армий "Центр" и "Север" и изолировать эти немецкие группировки друг от друга;
4. Создать выгодные оперативные и тактические предпосылки для последующих наступательных действий в Прибалтике, на Западной Украине, на восточно-прусском и варшавском направлениях.

Конфигурация линии фронта в Белоруссии представляла собой огромную, вытянутую к востоку дугу площадью почти 250 тысяч квадратных километров. Она протянулась от Витебска на севере и Пинска на юге до Смоленской и Гомельской областей, нависая над правым крылом 1-го Украинского фронта. В этой дуге были сосредоточены главные силы группы армий «Центр», в состав которой входили 3-я танковая, 2-я, 4-я и 9-я армии. Советские генштабисты называли этот участок фронта "Белорусским выступом". Поскольку Белорусский выступ прикрывал дальние подступы к Польше, и форпосту великогерманского рейха – Восточной Пруссии, немецкое командование стремилось удержать его любой ценой и придавало большое значение созданию в нем мощной, долговременной обороны. Главный оборонительный рубеж проходил по линии Витебск – Орша – Могилев – Рогачев – Бобруйск. Особенно сильно были укреплены районы Витебска и Бобруйска, являвшиеся флангами группы армий "Центр". Специальным приказом Гитлера Витебск, Орша, Могилев, Бобруйск, Борисов и Минск были объявлены "крепостями".

Тем не менее, в Генштабе считали, что главный удар, решающий судьбу всей летней кампании, необходимо нанести в Белоруссии. Разработанный оперативный план был основан на идее прорыва обороны противника на флангах, развития наступления по сходящимся направлениям и овладения Минском. Тем самым авторы плана рассчитывали замкнуть кольцо вокруг 38 немецких дивизий первого эшелона, сосредоточенных восточнее столицы Белоруссии. Это ставило группу армий "Центр" на грань фактического уничтожения. Главная роль в предстоящем наступлении отводилась 1-му Белорусскому фронту под командованием К. К. Рокоссовского. На плечах Рокоссовского лежала особая ответственность. Характер местности в полосе 1-го Белорусского фронта был крайне неблагоприятен, и не только немецкое, но и советское высшее командование считало крупномасштабное наступление здесь невозможным. Еще на стадии разработки плана операции Сталин и другие члены Ставки задавали Рокоссовскому вопрос: как он собирается наносить удар двумя танковыми корпусами и четырьмя общевойсковыми армиями через сплошные, непроходимые топи? Вот именно так думают немцы, отвечал командующий фронтом. Нашего удара отсюда они не ждут. Поэтому их оборона является не сплошной, а очаговой, то есть легкоуязвимой, что фактически предопределяет успех.


Немцы ожидали генеральное наступление Красной Армии на юге. С территории Украины и Румынии наши войска вполне могли нанести мощный удар как в тыл группы армий "Центр", так и по драгоценным для рейха нефтяным полям Плоешти. Исходя из этих соображений, немецкое командование сконцентрировало свои главные силы на юге, предполагая в Белоруссии лишь локальные операции сковывающего характера. Генштаб всемерно укреплял немцев в этом мнении. Противнику демонстрировали, что большая часть советских танковых армий "остается" на Украине. На центральном участке фронта в светлое время суток велись лихорадочные инженерные работы по созданию ложных оборонительных рубежей перед Белорусским выступом. Немцы "купились" и наращивали численность своих войск на Украине, что и требовалось советскому командованию.

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
http://www.otvoyna.ru/bel1.htm
Белорусская стратегическая наступательная операция "Багратион
22 июня 1944 года, в день третьей годовщины начала Великой Отечественной войны, на участках 1-го и 2-го Белорусского фронтов была проведена разведка боем. Командующие таким способом уточняли расположение огневых точек противника на переднем крае и засекли позиции некоторых, ранее неизвестных артиллерийских батарей. Проводились последние приготовления к генеральному наступлению.

Главный удар летом 1944 года Советская Армия нанесла в Белоруссии. Еще после зимней кампании 1944 года, в ходе которой советские войска заняли выгодные рубежи, началась подготовка к наступательной операции под условным наименованием «Багратион» – одной из самых крупных по военно-политическим итогам и размаху операций Великой Отечественной войны. Советской Армии предстояло преодолеть развитую систему полевых укреплений, такие реки, как Западная Двина, Днепр, Березина. Города Могилев, Витебск, Бобруйск, Орша были превращены германским командованием в укрепрайоны.

Перед советскими войсками ставилась задача разгромить гитлеровскую группу армий «Центр» и освободить Белоруссию. Суть замысла сводилась к одновременному прорыву обороны противника на шести участках, окружению и уничтожению фланговых группировок врага в районе Витебска и Бобруйска. С решением этих задач наши войска получали возможность стремительно развивать наступление в глубину вражеской обороны для последующего окружения еще более крупной группировки германских войск в районе Минска.

Одна из крупнейших стратегических операций второй мировой войны. Проводилась войсками 1-го Прибалтийского, 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов при участии Днепровской военной флотилии. В составе 1-го Белорусского фронта действовала 1-я армия Войска Польского. В ходе операции дополнительно введены управления 2-й гвардейской и 51-й армий, 19-й танковый корпус и 24 дивизии. По характеру боевых действий и содержанию выполненных задач Белорусская стратегическая операция делится на два этапа. На первом этапе (23 июня–4 июля 1944 г.) проведены: Витебско-Оршанская, Могилевская, Бобруйская, Полоцкая и Минская фронтовые наступательные операции. На втором этапе (5 июля–29 августа 1944 г.) проведены: Вильнюсская, Шяуляйская, Белостокская, Люблин-Брестская, Каунасская и Осовецкая фронтовые наступательные операции.

Операция началась утром 23 июня 1944 года. Под Витебском советские войска успешно прорвали оборону противника и уже 25 июня окружили западнее города пять его дивизий. Их ликвидация завершилась к утру 27 июня. С уничтожением витебской группировки германских войск ключевая позиция на левом фланге обороны группы армий «Центр» была разгромлена. На богушевском направлении после прорыва обороны противника советское командование ввело в бой 5-ю гвардейскую танковую армию. Успешно форсировав Березину, она очистила Борисов от врага. Выход войск фронта в район Борисова привел к крупному оперативному успеху: 3-я танковая армия врага была отсечена от 4-ой армии. Наступавшие на могилевском направлении войска 2-го Белорусского фронта прорвали сильную и глубоко эшелонированную оборону противника, подготовленную по рекам Проня, Бася, Днепр, и 28 июня освободили Могилев.

Утром 3 июня мощная артподготовка, сопровождаемая точечными ударами авиации, открыла Белорусскую операцию Красной Армии. Первыми в атаку пошли войска 2-го и 3-го Белорусских и 1-го Прибалтийского фронтов. Фронт Рокоссовского нанес главный удар на следующий день. Первые сутки битвы показали, что продвижение наших войск было неравномерным. Так, 4-я ударная армия 1-го Прибалтийского фронта, наступавшая на Верхнедвинск, оборону противника преодолеть не сумела, и ее результат ограничился 5-6 отвоеванными километрами. Зато 6-й гвардейской и 43-й армиям вполне удался прорыв и обход Витебска с северо-запада. Они пробили немецкую оборону на глубину 15 километров и открыли путь 1-му танковому корпусу. 39-я и 5-я армии 3-го Белорусского фронта успешно прорвались южнее Витебска, форсировали реку Лучесу и продолжали продвижение. Таким образом, уже в первый день у немецкой группировки остался небольшой коридор юго-западнее Витебска шириной всего 20 километров. Смежные фланги 43-й и 39-й армий должны были соединиться в населенном пункте Островно, захлопывая капкан за спиной врага.

На оршанском направлении 11-я гвардейская и 31-я армии действовали неудачно. Здесь им противостояла мощная в инженерном и огневом отношении оборона противника. В январе на этом участке наши войска уже наступали, но все их попытки взять Оршу закончились провалом. Армии Галицкого и Глаголева ворвались в передовые немецкие траншеи. В течение всего дня 23 июня они пробивались ко второй полосе немецкой обороны. Перед координировавшим действия 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов представителем Ставки А.М. Василевским встал вопрос: на каком участке вводить в прорыв 5-ю гвардейскую танковую армию генерала П.А. Ротмистрова? Посоветовавшись с командующим 3-м Белорусским фронтом, он решил все же подождать успеха под Оршей. В этом случае 5-я танковая сможет совершить бросок прямо на Минск.

Неплохие результаты показали войска 2-го Белорусского фронта. 49-я армия генерал-лейтенанта И.Т. Гришина успешно преодолела сопротивление немцев на моги-левском направлении и с ходу захватила плацдарм на правом берегу Днепра. Полная внезапность был достигнута на участке 1-го Белорусского фронта. Ударная группа, действовавшая в районе Паричей, без особых помех со стороны противника совершила прорыв на глубину до 20 километров. Этот успех позволил сразу ввести в дело 1-й гвардейский танковый корпус генерала Панова и конно-механизированную группу генерала Плиева. Преследуя стремительно отступающих немцев, подвижные части 1-го Белорусского фронта уже на следующий день подошли к Бобруйску.
« Последнее редактирование: 17 08 2012, 10:14:13 от Светлана Мута »

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
http://www.otvoyna.ru/bel1.htm
Белорусская стратегическая наступательная операция "Багратион
26 июня прорыв на Бобруйск совершили танкисты генерала Бахарова. Первоначально войска рогачевской ударной группы столкнулись с ожесточенным сопротивлением противника. В первый день наступления их продвижение не превышало 10 километров. Тогда командующий 3-й армией генерал Горбатов предложил штабу фронта изменить направление удара 9-го танкового корпуса к северу от Рогачева, где имелось слабое звено в немецкой обороне. Кроме того, быстрый успех наступления в районе Паричей поставил немецкое командование перед угрозой окружения. Вечером 25 июня немцы начали тактический отход с рубежа Жлобин – Рогачев. Но было уже поздно. Танковые корпуса Панова и Бахарова к тому времени проникли в тыл противника. 27 июня кольцо окружения замкнулось. В "мешке" оказались части 35-го армейского и 41-го танкового немецких корпусов.

Мужественно и отважно действовали советские воины, неудержимо стремившиеся вперед, на запад. Вот один эпизод. В городе Борисове высится обелиск-памятник танковому экипажу Героев Советского Союза в составе лейтенанта П. Рака и сержантов А. Петряева и А. Данилова. Их боевая машина первой проскочила заминированный мост через Березину и ворвалась в город. Обстоятельства сложились так, что экипаж головной машины оказался отрезанным от своих, со всех сторон был окружен фашистами. 16 часов вел он тяжелый бой с врагом. Танкисты разгромили гитлеровскую комендатуру, штаб воинской части, истребили немало гитлеровских солдат и офицеров. Но схватка была неравной: советские воины пали смертью храбрых.

Двумя днями раньше войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов успешно завершили окружение противника в районе Витебска. Подвижные группы Баграмяна и Черняховского быстро продвигались на Лепель и Борисов. Витебск был взят 26 июня. На следующий день войска 11-й гвардейской и 34-й армий окончательно сломили сопротивление противника и освободили Оршу. 28 июня советские танки были уже в Лепеле и Борисове. Василевский поставил задачу танкистам генерала Ротмистрова к исходу 2 июля освободить Минск. Но честь первыми войти в столицу Белоруссии выпала гвардейцам 2-го Тацинского танкового корпуса генерала А.С. Бурдейного. В Минск они вступили на рассвете 3 июля. Около полудня с юго-востока к столице пробились танкисты 1-го гвардейского танкового корпуса 1-го Белорусского фронта. К концу дня в Минске появились танкисты Ротмистрова и бойцы 3-й армии генерала Горбатова. В окружение восточнее города попали основные силы 4-й немецкой армии – 12-й, 26-й, 35-й армейские, 39-й и 41-и танковые корпуса. В их составе находилось более 100 тысяч солдат и офицеров.

Несомненно, командование группы армий «Центр» совершило ряд грубейших ошибок. Прежде всего в плане маневрирования своими силами. В течение первых двух дней советского наступления генерал-фельдмаршал Буш имел возможность отвести войска на рубеж Березины и тем самым избежать угрозы их окружения и уничтожения. Здесь он мог создать новую линию обороны. Вместо этого немецкий командующий допустил неоправданное промедление с отдачей приказа на отход. Вероятно, Буш слепо следовал инструкциям из Берлина, в которых предписывалось удерживать выступ любой ценой. Поэтому немецкие солдаты, попавшие в окружение восточнее Минска, были обречены. 12 июля окруженные войска капитулировали. В советский плен попали 40 тысяч солдат и офицеров, 11 генералов – командиры корпусов и дивизий. Это была катастрофа.

С уничтожением 4-й армии в линии немецкого фронта образовалась огромная брешь. Закрыть ее немцы ничем не могли. 4 июля Ставка ВГК направила фронтам новую директиву, содержавшую требование продолжать наступление без остановки. 1-й Прибалтийский фронт должен был продвигаться в общем направлении на Шауляй, правым крылом достигая Даугавпилса, левым – Каунаса. Перед 3-м Белорусским фронтом Ставка поставила задачу овладеть Вильнюсом и частью сил – Лидой. 2-й Белорусский фронт получил приказ взять Новогрудок, Гродно и Белосток. 1-й Белорусский фронт развивал наступление в направлении на Барановичи, Брест и далее на Люблин.

На первом этапе Белорусской операции войска решали задачи прорыва стратегического фронта немецкой обороны, окружения и уничтожения фланговых группировок. Поэтому Ставка, организуя взаимодействие фронтов, планировала их удары по сходящимся направлениям. После успешного решения задач начального этапа Белорусской операции на первый план вышли вопросы организации непрерывного преследования противника и максимального расширения участков прорыва. Поэтому было принято обратное решение, то есть вместо сходящихся направлений удары фронтов следовали по направлениям расходящимся. Таким образом, наши войска могли взломать немецкий фронт на протяжении почти 400 километров. Их продвижение приобретало головокружительную скорость. 7 июля боевые действия шли на линии Вильнюс – Барановичи– Пинск. Глубокий прорыв советских войск в Белоруссии создал угрозу для группы армий "Север" и группы армий "Северная Украина". Благоприятные предпосылки для наступления в Прибалтике и на Украине были налицо. 2-й и 3-й Прибалтийские и 1-й Украинский фронты приступили к уничтожению противостоящих им немецких группировок. Их действия обеспечивались смежными флангами фронтов Баграмяна и Рокоссовского.
« Последнее редактирование: 17 08 2012, 10:14:31 от Светлана Мута »

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
http://www.otvoyna.ru/bel1.htm
Белорусская стратегическая наступательная операция "Багратион

Больших оперативных успехов добились войска правого крыла 1-го Белорусского фронта. К 27 июня они окружили свыше шести вражеских дивизий в районе Бобруйска и при активном содействии авиации, Днепровской военной флотилии и партизан к 29 июня полностью их разгромили. К 3 июля 1944 года советские войска освободили столицу Белоруссии Минск. Восточнее его они окружили 105 тысяч немецких солдат и офицеров. Оказавшиеся в кольце немецкие дивизии попытались прорваться на запад и юго-запад, но в ходе боев, продолжавшихся с 5 по 11 июля, были взяты в плен или уничтожены. Противник потерял свыше 70 тысяч человек убитыми и около 35 тысяч пленными.

С выходом Советской Армии на рубеж Полоцк-озеро Нарочь-Молодечно-Несвиж в стратегическом фронте германских войск образовалась огромная брешь протяженностью в 400 километров. Перед советскими войсками появилась возможность начать преследование разбитых войск противника. 5 июля начался второй этап освобождения Белоруссии; Фронты, тесно взаимодействуя между собой, успешно осуществили на этом этапе пять наступательных операций: Шяуляйскую, Вильнюсскую, Каунасскую, Белостокскую и Брестско-Люблинскую.

Советская Армия поочередно разгромила остатки отходивших соединений группы армий «Центр» и нанесла крупный урон войскам, переброшенным сюда из Германии, Норвегии, Италии и других районов. Советские войска завершили освобождение Белоруссии. Они освободили часть Литвы и Латвии, пересекли государственную границу, вступили на территорию Польши и подошли к границам Восточной Пруссии. Были форсированы реки Нарев и Висла. Фронт продвинулся на запад на 260-400 километров. Это была победа стратегического значения.

Успех, достигнутый в ходе Белорусской операции, был своевременно развит активными действиями на других направлениях советско-германского фронта. К 22 августа советские войска вышли на рубеж западнее Елгавы, Добеле, Шяуляя, Сувалок, достигли предместий Варшавы и перешли к обороне. Общая глубина продвижения составила 550-000 километров. В ходе проведения в июне-августе 1944 года операции в Белоруссии, Прибалтике и Польше была полностью разгромлена и уничтожена 21 вражеская дивизия. 61 дивизия лишилась более половины своего состава. Германская армия потеряла убитыми, ранеными и пленными около полумиллиона солдат и офицеров. 17 июля 1944 года по центральным улицам Москвы под конвоем были проведены 57600 немецких солдат и офицеров, взятых в плен в Белоруссии.

Продолжительность – 68 суток. Ширина фронта боевых действий – 1100 км. Глубина продвижения советских войск – 550-600 км. Среднесуточные темпы наступления: на первом этапе – 20-25 км, на втором – 13-14 км.
« Последнее редактирование: 17 08 2012, 10:14:48 от Светлана Мута »

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
продолжение
http://www.otvoyna.ru/bel1.htm
Белорусская стратегическая наступательная операция "Багратион

Участие в операции "Багратион" боевого состава и людские потери
Наименование объединений и сроки их участия в операции   Боевой состав и численность войск к началу операции   Людские потери в операции (чел.)
Количество соединений   Численность   Безвозвр.   Санит.   Всего   Ср./сут.
1-й Прибалтийский фронт (весь период)   д-24, тк-1, сбр-1, отбр-4, мехбр-1, УР-1   359500   41248   125053   166301   2446
3-й Белорусский фронт (весь период)   сд-33, кд-3, мк-1, тк-3, отбр-5, УР- 1.   579300   45117   155165   200282   2945
2-й Белорусский фронт (весь период)   сд-22, отбр-4, УР- 1   319500   26315   91421   117736   1731
1-й Белорусский фронт (весь период)   сд-77, кд-9, мк-1, тк- 6, сбр-1, отбр-2, сабр-2, УР-4   1071100   65779   215615   281394   4138
Днепровская военная флотилия (весь период)      –   2300   48   54   102   2
Итого   Дивизий – 168, тк и мк-12, бригад – 20, УР-7   2331700   178507   587308   765815   11262
1-я армия Войска Польского   пд-4, кбр-1, отбр-1   79900   1533   3540   5073   75

Результаты операции. Войска наступавших фронтов разгромили одну из наиболее сильных вражеских группировок – группу армий “Центр”, ее 17 дивизий и 3 бригады были уничтожены, а 50 дивизий потеряли более половины своего состава. Освобождены Белорусская ССР, часть Литовской ССР и Латвийской ССР. Красная Армия вступила на территорию Польши и выдвинулась к границам Восточной Пруссии. В ходе наступления форсированы крупные водные преграды Березина, Неман, Висла, захвачены важные плацдармы на их западных берегах. Были обеспечены условия для нанесения ударов в глубь Восточной Пруссии и в центральные районы Польши. Для стабилизации линии фронта немецкое командование было вынуждено перебросить в Белоруссию с других участков советско-германского фронта и запада 46 дивизий и 4 бригады. Это значительно облегчило англо-американским войскам ведение боевых действий во Франции.

Летом 1944 года в канун и в ходе операции "Багратион", ставившей целью освобождение Белоруссии от гитлеровских оккупантов, поистине неоценимую помощь наступавшей Советской армии оказали партизаны. Они захватывали переправы на реках, перерезали пути отхода противника, подрывали рельсы, устраивали крушения поездов, совершали внезапные налеты на вражеские гарнизоны, уничтожали средства связи противника.

Вскоре советские войска приступили к разгрому в ходе Ясско-Кишиневской операции крупной группировки немецко-фашистских войск в Румынии и Молдавии. Эта военная операция советских войск началась ранним утром 20 августа 1944 года. В течение двух дней оборона противника была прорвана на глубину до 30 километров. Советские войска вышли на оперативный простор. Был взят крупный административный центр Румынии – город Яссы. В операции приняли участие поиска 2-го и 3-го Украинских фронтов (командующие генералы армии Р.Я. Малиновский к Ф.И. Толбухин), моряки Черноморского флота и Дунайской речной флотилии. Боевые действия развернулись на территории более 600 километров по фронту и до 350 километров в глубину. С обеих сторон в боях участвовало более 2 миллионов 100 тысяч человек, 24 тысячи орудий и минометов, 2 с половиной тысячи танков и самоходно-артиллерийских установок, около 3 тысяч самолетов.
« Последнее редактирование: 17 08 2012, 10:15:05 от Светлана Мута »

Светлана Мута

  • ПО "ПОБЕДА"
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1379
Продолжение доклада о боевых действиях 1 гв Донского Танкового Корпуса за период 24.06-10.07.44гг по материалам ЦАМО

15 и 16 гвтбрг продвигаясь вперед в 13.00 вошли в МИНСК.
1гвмстрбр и 17гвтбр последовательно уничтожая противника только к 20.00 3.07.44 вышли на юго-зап окр МИНСК.
Таким образом,благодаря организации стремительного пареллельного преследования,противник не сумел от ПУХОВИЧИ до МИНСКА задержаться и вынужден был продолжить отход,при этом понеся большие потеря в живой силе и технике.
С выходом в МИНСК корпус получил приказ Командующего1 Бел фронта сосредоточиться в районе ЛОША,СМОЛ.ПЕРЕВАЛОКА.,ВАЛЕРЬЯНЫ(13км зап ШАЦК)в резерв фронта,привести себя в порядок и подготовить себя к боевым действиям.
В ночь с 4 на 5.07.44 совершая марш по минскому шоссе отдельные части корпуса 80зен АП ПВО,43ОГМД,тылы бригад,второй эшелон Штакора и 15гвтбрг были вынуждены вступить в бой с противником на перекрестке дорог в районе пос.АПЧПК,пос.ЛЕНИНСКИЙ.
Противник ,отходя крупными силами из района БОБРУЙСК ,перерезал дорогу МОГИЛЕВ-МИНСК и  направлялся на наши коммуникации.
Противник имел до 20 танков,13 спмоходных орудий,шестиствольные минометы,105мм артиллерию и несколько тысяч пехоты.
До 14.30 5.7.44 15 гвтбрг вела бои с противником по очищению дороги,уничтожив много живой силы и техники противника.В районе ДЕРГАЙ бригада вторично вступила в бой с колонной пехоты,артиллерии и обозом противника и только к 6.7.44 корпус всеми частями сосредоточился в районе ЛОША начал приводить себя в порядок.
На основании приказа командующего 1 Бел фронта корпус из района ЛОШАвыступил в 15.00 6.7.44 и в 24.00 6.7.44 сосредоточился в районе ГОРОДЗЕЙ.
В районе ЛОША остались 15 и 16 гвтбрг без материальной части и личного состава МБА.Сводная 17гвтбрг имела 46 танков.
7.7.44 в 16.40 был получен приказ командующего 1 бел фронта:1 танковому корпусу всеми силами не позднее 16.00 7.744 перейти в направлении:СТАЙКИ,ГОРОДЫЩЕ,с задачей:к исходу 7.7.44 овладеть районами ГОРОДЫЩЕ,БУЙНЕВИЧИ,НОВИНКИ,ОГОРОДНИКИ,КОЛДЫЧЕВО
В районе ГОРОДЫЩЕ,БУЙНЕВИЧИ,НОВИНСКИ оборонялся полк пехоты 28 егерский ПД,подброшенный из резерва,поддерживали 20 танков и 10-12 самоходных орудий 4ТД.
К 2.00 8.7.44 1 гвмскбрг с хода атаковала ГОРОДЫЩЕ  и заняла ее,за 1гвмскбрг наступала 17гвтбрг(сх 10)
Основное сопротивление протианик оказал на рубеже БУЙНЕВИЧИ,НОВИНКИ,ЖЕЛЕЗНИЦА,выставив сильные противотанковые заслоны при поддержке танков и самоходных орудий из засад.