Автор Тема: Просто юмор  (Прочитано 152610 раз)

0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.

ДСГ

  • МОДЕРАТОР ФОРУМА
  • Генерал Армии
  • ****
  • Сообщений: 8053
  • Отец на фронте
Re: Просто юмор
« Ответ #60 : 28 09 2010, 22:16:31 »
Лето, деревня, покосившийся туалет без двери, сидит мужик - тужится.
Мимо проходит баба:
-Кузьмич! Едят тя мухи! Ты хоть бы дверь навесил!
-Дверь?! Зачем?!! Чё тут брать-то!!!

Умер старый богатый еврей. Вся семья собралась у нотариуса, чтобы узнать завещание. Нотариус читает:
- Я, Лахман Исаак Давидович, находясь в здравом уме и твердой памяти, все деньги потратил перед смертью.

Выходит как-то утром мужик к своей машине, а там на капоте гвоздем нацарапано: "Покрась машину дурак!".
Ну он, ясное дело, расстроился, а потом думает: блин! а ведь правда, давно пора. Перекрасил. Машина - как новенькая.
Опять выходит, а на капоте опять надпись: "О! Другое дело"


Блондинка спрашивает замужнюю подругу-брюнетку.
-Почему ты называешь своего мужа «кот ученый?».Он что, действительно такой умный и эрудированный?
-Нет, просто он постоянно ходит налево, и при этом еще рассказывает сказки.
« Последнее редактирование: 28 09 2010, 22:20:18 от ДСГ »
Вы поведайте им об отце или сыне
Это нужно живым, это нужно России!

ДНЕПРОВ

  • СМЕРШ
  • Генерал-майор
  • *
  • Сообщений: 2335
Re: Просто юмор
« Ответ #61 : 29 09 2010, 19:44:47 »
Кепку снимет и ушанку,
Он оденет на делянку,
И пойдет в ней лес валить,
Мэром уж ему не быть.

ПЛС

  • ПО "ПОБЕДА"
  • старший сержант
  • Сообщений: 170
Re: Просто юмор
« Ответ #62 : 08 10 2010, 14:15:19 »
Взято http://users.livejournal.com/_1313/612432.html

Досудебный порядок разрешения споров
Пришло в ридер. Читал и плакал.

Во время командировки в регион столкнулся с весьма любопытным казусом. Оказалось, что нигде в наших российских законах не написано, что документы должны составляться на бумаге, а не на любых других материалах. Вот и смеялся весь город над конфликтом некоего предпринимателя с банком. Что именно они не поделили, лично я не вслушивался. Говорили о каких-то несправедливых комиссионных платежах, о какой-то плате за обслуживание счета... Но это материи тонкие и юридические. Достоверно же известно вот что.

Когда предприниматель (далее - П) обратился для разрешения конфликта в банк, ехидные работники банка заявили: "Пишите претензию, мы ее будем 60 дней рассматривать и потом все равно откажем". П удалился из офиса, бросив на прощание: "Сами напросились". Банкиры не учли, что П является монополистом в деле поставки тесаного камня для памятников, фундаментов и прочего. Вот П и выставил банку требуемую претензию. Тихим воскресным вечером на тяжелом грузовике претензию провезли по городу. Возле запертого офиса банка претензия была бережно выгружена двумя тяжелыми кранами и установлена на крылечке. А утром оказалось, что претензия немножко мешает работникам банка попасть в офис. Хотя вообще-то претензия была весьма скромной. Строгая плита серого гранита, массой каких-то 12 тонн. На плите по всей форме была выбита претензия к банку. Со всеми реквизитами, включая адрес П для ответа.

Разумеется, банк не оставил дело так. Оставшиеся без офиса работники банка вызвали милицию. Внимательно изучив претензию, милиционеры пояснили, что тут нет никакого преступления, а налицо гражданско-правовые отношения. После чего посоветовали банку решать вопрос с П в суде общей юрисдикции и уехали восвояси. А претензия осталась. Банк попытался самостоятельно убрать претензию. Увы, П оказался единственным счастливым владельцем многоосного трейлера и соответствующей техники. А без трейлера вывезти претензию не представлялось возможным. Банкиры вызвали трактор и собрались зацепить претензию тросом и столкнуть хотя бы с крыльца на улицу. Претензионную работу остановили кстати проезжавшие милиционеры, пояснившие, что захламлять проезжую часть претензиями нельзя. Бедным работникам банка пришлось проникать на рабочее место через окна. Клиенты банка вежливо отказались и предпочли пойти в другие банки.

На следующий день судья районного суда, выслушав жалобу банка, отказалась в порядке обеспечительной меры требовать от П аннулировать претензию. Более того, выяснилось, что банк не имеет права отвергнуть претензию по мотивам использования небумажных материалов, а должен переместить её в архив и рассмотреть в соответствии с собственным порядком. В результате на третий день нанятая банком бригада рабочих с отбойными молотками все-таки раздробила претензию до перевозимых размеров. И в тот же день П позвонил в банк и вежливо поинтересовался результатами рассмотрения претензии. Услышав обещание П в случае проволочек выставить новую претензию, уже на трех страницах, банк предпочел не доводить до этого и срочно отменил для П все комиссии. Так что досудебное урегулирование - очень эффективная мера!
__________________

wildweb

  • Гость
Re: Просто юмор
« Ответ #63 : 11 10 2010, 19:26:29 »
Умер старый богатый еврей. Вся семья собралась у нотариуса, чтобы узнать завещание. Нотариус читает:
- Я, Лахман Исаак Давидович, находясь в здравом уме и твердой памяти, все деньги потратил перед смертью.

 ;D ;D ;D ;D ;D ;D правильное решение :D

Олег

  • СМЕРШ
  • Полковник
  • ***
  • Сообщений: 1405
Re: Просто юмор
« Ответ #64 : 12 10 2010, 13:10:42 »
Если не ошибаюсь, стену плача ЭТУ я видел в г.Старица Тверской области.

Да, именно она )).

ДСГ

  • МОДЕРАТОР ФОРУМА
  • Генерал Армии
  • ****
  • Сообщений: 8053
  • Отец на фронте
Re: Просто юмор
« Ответ #65 : 15 10 2010, 19:04:45 »
Революция в генной инженерии! Первый удачный опыт соединения животного и растения - селедка с луком!

Случай из жизни.
Выхожу из поликлиники, на крыльце полная женщина в белом халате подходит к телефону-автомату, расположенному на стене здания. Рядом стоит худой мужик и курит.
Она:  - мужчина не курите и так дышать нечем
Он:   - я подожду пока вы дышать перестанете
Она, пристально поглядев на него: - вы вперед меня перестанете

- А знаешь, что было 100 лет назад?
- Нет, не знаю.
- Эх, ты - темнота! 1910-й год был!

Страшнее авто, за рулем которого сидит женщина, может быть только авто, на переднем пассажирском которого сидит еще и ее разговорчивая подруга.

Медики утверждают: 5 рюмок водки вдвойне снижают риск плохо встретить Новый год.

Парадокс генетики: Большинство женщин имеет гениальных детей от мужей-идиотов!

Кот - коту:
- Какие у тебя оригинальные солнцезащитные очки красного цвета!
- Это мне хозяин купил, чтобы я овсянку за фарш принимал.

Охотник убил огромного кабана. На звук выстрела пришел егерь и потребовал предъявить лицензию на отстрел. Охотник ответил, что лицензии у него нет, поэтому лесник решил доставить его вместе с убитым кабаном в город в милицейский участок для разборок. И когда совместными усилиями 150-килограммовый кабан был вытащен на дорогу, охотник вдруг воскликнул:
- Фу-ты, черт, я совсем забыл, у меня же есть такая лицензия, вот она!
« Последнее редактирование: 15 10 2010, 19:17:40 от ДСГ »
Вы поведайте им об отце или сыне
Это нужно живым, это нужно России!

СС МВД

  • СМЕРШ
  • Генерал-майор
  • *
  • Сообщений: 2133
Re: Просто юмор
« Ответ #66 : 19 10 2010, 15:51:14 »


   Б.В.Соколов
   
   О причинах возгорания двигателей в танках "Пантера" в июле 1943 года.
   
   Перевод с английского. Статья полковника вооруженных сил США Б.В. Соколова, выпускника академии Аннаполиса, виднейшего американского специалиста-исследователя в области истории Второй Мировой Войны, автора известной книги "Тайны Второй мировой".
   
   
   Более пятнадцати лет я искал ключ к разгадке тайны массового выхода из строя 196 немецких танков "Пантера" перед самым наступлением на Курской дуге в июле 1943 года. Из 200 танков типа "Пантера" участвовавших в Курской операции - 196 вышли их строя по причине возгорания двигателей в первый же день операции, так и не сумев принять непосредственного участия в боях. Что могли сделать оставшиеся 4 "Пантеры"? Многое, но увы не все! Их было слишком мало, и доблестные войска вермахта проиграли эту битву, так и не сумев сломить хребет кровавому сталинскому режиму.
   Я изучил более двадцати трех тысяч немецких архивных документов, изучил около пятнадцати тысяч советских документов, изучил танки "Пантера", оставшиеся после окончания второй мировой войны - все было тщетно! Те же самые "Пантеры", выпущенные в то же самое время, из той же заводской партии, без каких либо доработок приняли активное и успешное участие в битве за Днепр, сдерживая бесчисленные большевистские полчища, рвущиеся в цивилизованную Германию! И при этом не было зафиксировано ни одного случая возгорания двигателей!
   Так в чем же дело? Большевики применили неизвестный вид оружия? Но почему они не применяли его далее? Почему нигде более, и никогда далее за всю историю боевого применения танков типа "Пантера" не было зафиксировано ни одного случая самопроизвольного возгорания двигателей. Так бы и осталась эта тайна неразгаданной, если бы не катастрофа космического челнока "Челленджер".
   Исследования, проведенные военной лабораторией в Лос-Аламосе показали, что причиной гибели космического челнока, стало изменение физической структуры топлива под воздействием нештатных ультразвуковых колебаний, обусловленных в свою очередь дефектом при сборке ускорителей челнока. Я задумался над этим фактом, а потом меня осенило. Всю ночь я не спал и пел песни, потрясенный своим открытием! И действительно - ультразвуковые колебания, это колебания, имеющие столь высокую частоту, что звуки от них не воспринимаются ухом. Частоты ультразвуковых колебаний к. начинаются 15 000-20 000 Герц. Чем опасен ультразвук? Если ультразвуковые волны падают на границу двух сред, например: бензин -- воздух, то поверхность соприкосновения их сильно искажается вследствие т.н. звукового давления, образуются целые фонтаны мельчайших брызг. А где в двигателе танка может быть граница двух сред? Ответ знают большинство автомобилистов - в карбюраторе. Но ведь карбюратор для того и предназначен - скажете Вы! Подождите минуту, я сейчас все разъясню. Разъяснять буду подробно, так как возможно мою статью будут читать жители бывшей большевистской России, которые из-за убогости системы большевистского образования не знают даже элементарных вещей. Например, Ю.И. Мухин печатающий свои бредовые статьи в газетенке "Дуэль", или другие, такие же серые и убогие пережитки тоталитарного общества. своего
   Карбюраторы - это приборы для приготовления рабочей смеси из легко испаряемого топлива и воздуха, поступающей в рабочий цилиндр двигателя внутреннего сгорания для превращения химической энергии топлива в механическую работу.
   Принципы карбюрирования. Осуществление процесса карбюрирования требует хорошего механического распыливания топлива воздухом для получения больших поверхностей соприкосновения воздуха с топливом, без чего невозможно осуществить хорошее испарение последнего. Для достижения этой цели в конструкциях применяют способ так называемого жиклерного распыления, состоящий в том, что топливо, истекая из небольшого отверстия жиклера под влиянием разности давлений в топливном сосуде и у жиклера, подхватывается и распыляется протекающим воздухом за счет его повышенной скорости. Таким образом, энергией для распыления топлива является кинетическая энергия воздуха, искусственно созданная в месте истечения топлива. Каково соотношение между воздухом и топливом? Всякая, рабочая смесь, в зависимости от ее состава (соотношения между количеством воздуха и топливом), должна обладать определенными свойствами, необходимыми для ее воспламенения и быстрого сгорания в цилиндре двигателя. Смесь обладает способностью воспламеняться лишь при определенных пропорциях содержащихся в ней воздуха и топлива; при этом различают так называемые пределы воспламеняемости этой смеси. Высший предел соответствует такому составу рабочей смеси, когда при обогащении топливом она перестает воспламеняться, а низший предел -- когда смесь при дальнейшем обеднении топливом также не воспламеняется. Количественно эти пределы определяются как %-ное. по объему содержание топлива в рабочей смеси. Следовательно, высший предел есть максимум, а низший предел--минимум этого содержания. Для бензина например эти цифры составляют - высший предел - 5,9%, низший предел - 1,5%.
   "Ну и что с того?" - скажет нетерпеливый читатель. Подождите! Ведь я уже сказал выше, что эти разъяснения для тех, кто живет в бывшей большевистской России. Теперь мы перейдем к сути вопроса. Да, действительно - карбюратор приготавливает рабочую смесь из топлива и воздуха как ему и предназначено, но при его штатной работе частицы топлива имеют определенный размер, препятствующий воспламенению топлива в самом карбюраторе. Что произойдет если размер этих частиц изменить? При увеличении размера частиц топлива - будет происходить неполное его сгорание в двигателе. Это не так страшно, хотя повышает расход топлива, что может отрицательно сказаться при ведении боевых действий на подвижности танковых соединений.
   Страшнее другое - уменьшение размеров частиц топлива! Уменьшение размеров частиц топлива приводит к значительному уменьшению температуры воспламенения, а это приводит к опасности воспламенения топлива в карбюраторе двигателя и распространении возгорания далее. Процесс можно сравнить с взрывом метана в шахтах, или с процессом протекающим в боеприпасе объемного взрыва. Можно дать и другой пример: если прострелить полный бензобак автомобиля обычной пулей, то это не даст гарантии его воспламенения, но если прострелить пустой бензобак - возгорание, или даже взрыв обеспечен - за счет паров бензина, находящихся в его верхней части. Уменьшение размеров частиц топлива в карбюраторе приводит к схожему процессу.
   Но что привело к уменьшению частиц топлива в карбюраторах двигателей "Пантер" под Курском? То же, что и привело к катастрофе "Челленджера" - дополнительный источник ультразвука. Точнее сказать, не только ультразвука, но и звуков высокой частоты, воспринимаемых человеческим ухом. И откуда же взялся этот источник? А для ответа на этот вопрос, я хотел бы напомнить читателям, что непосредственно перед наступлением вермахта под Курском, все немецкие танки были сосредоточены рядом с передовой и укрыты от большевистской авиаразведки. Где легче всего укрыть танки от наблюдения с воздуха? Правильно - в рощах, или на опушках лесных массивов в районе наступления. Это только в тупых большевистских фильмах танки маскируются под стоги сена, а реальной ситуации такое невозможно. Американские самолеты и американское фотооборудование для ведения авиаразведки, поставляемые большевикам по ленд-лизу, к сожалению значительно усложнили боевые действия вермахта против большевистского режима. По этой самой причине вблизи передовой танки пришлось размещать именно на окраине лесных массивов или в небольших рощах. Именно окраины рощ и лесов стали территорией на которой двигатели "Пантер" подверглись воздействию ультразвука и высокочастотных звуковых волн. Они подергались этому воздействию на протяжении нескольких дней, и вы читатель, с учетом сказанного выше, можете себе представить, в какую взрывоопасную смесь превратилось топливо в карбюраторах двигателей и топливных систем "Пантер". И когда был отдан приказ к наступлению 196 танков вышли из строя от возгорания двигателей при попытке тронуться с места и выехать на боевые позиции. Откуда же взялся этот треклятый ультразвук, погубивший новейшие танки вермахта, чье превосходство над большевистской техникой было доказано действиями 4 оставшихся в строю "Пантер"?
   Вся причина, уважаемый читатель в Erithacus! Erithacus является одним из символов большевистской России, и ему посвящено немало большевистских песен и очень многие большевистские певцы, такие например, как Лев Лещенко, стали известны, и были обласканы кровавым большевистским режимом (в виде присвоения всяких титулов "Народный", "заслуженный", а также вручения грамот, вымпелов, благодарностей и прочего большевистского убожества) именно благодаря восхвалению Erithacus! Именно Erithacus и был источником природного ультразвукового излучения, спутавшим грандиозные планы вермахта по уничтожению кровавого сталинского режима. Вы спросите что такое Erithacus и почему ему поклоняются большевики? Вы будете обескуражены читатель! Вот статья из Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
   Erithacus -- Соловей - род мелких певчих зубоклювых птиц из сем. дроздовых (Turdidae). К С. относят несколько (около 9) видов, из которых общеизвестны два европейских вида: обыкновенный, или восточный С. (E. philomela), распространенный по всей Европе кроме северных окраин ее, и западный С. (Er. luscinia), гнездящийся во всей Западной и центральной Европе. Оба вида зимуют в Африке. И тот, и другой вид окрашены сходно: верхняя сторона тела их -- буровато-серая, нижняя -- грязно-белая, хвост бурый с ржавым оттенком, но у восточного С. окраска в общем темнее и верхняя сторона тела с ясно выраженным оливковым оттенком. Восточный С., кроме того, крупнее (Е. philomela -- 19 стм, E. luscinia -- 7 стм), главное же отличие его заключается в том, что у него первые маховые перья относительно гораздо короче, чем у западного С. Все соловьи питаются исключительно насекомыми и преимущественно личинками их, отыскивая их на земле и в кустах. Кустарники, живые изгороди тенистых садов, опушки светлых рощ вблизи прудов и озер и вообще недалеко от воды -- суть любимые места, в которых держатся С. Гнезда С. вьют довольно небрежно в кустах над самой землей, причем главным материалом для постройки гнезд служат старые побуревшие листья деревьев. Полная кладка (1 раз в лето) состоит из шоколадно-зеленых одноцветных яиц. В период гнездования, т. е. с начала лета и до конца июня, песнь самца раздается каждую ночь.
   Ю. Вагнер.
   Песня восточного С. короче, чем западного, исполняется с малыми паузами между коленами, сильно и торжественно, причем отдельные колена отличаются звонкостью, полнотой и силой звука; песня западного С. исполняется медленнее, с довольно продолжительными паузами, причем в звуке чувствуется нежность и мелодичность. Вообще, местность, состояние погоды и, главным образом, пример старых певцов имеют огромное влияние на песню С.; там, где случайно появилось несколько хороших певцов, можно ожидать встретить в течение известного периода времени наилучше поющих С. Этим объясняется, что одно время славились курские С.; потом вошли в моду киевские (собственно бердичевские); в Московской губ. особенно хорошие С. принадлежат Богородскому уезду, тогда как собственно московские плохи. В песне С. различают, в сравнении с другими певчими птицами, наибольшее число колен, доходящее у лучших экземпляров до 25 [Каждое колено соловьиной песни носит особое название; напр., по Тургеневу: пульканье, клыканье, дробь, раскат, пленканье, лешева дудка, кукушкин перелет, гусачек, юлиная стукотня, почин и т. п. Более подробные названия приведены в заметках о С. -- Дементьева ("Прир. и Охота", 1880, IX) и Рябинина (там же, 1881, II)]. Но такие С., в песне которых есть все колена, чрезвычайно редки и ценятся очень дорого -- иногда сотнями рублей. У хорошего С. каждое колено выходит длинно, отчетливо, сильно; самая песня отличается полнотой и имеет склад. По времени пения С. делятся на дневных, ночных и боевых (поющих и днем и ночью, но ночью неполно и отрывисто); по господствующему тону различают мажорных и минорных (меланхолических) С. На свободе С. начинают петь тотчас по прилете, в апреле, сперва тихо, а потом, особенно во время вывода птенцов, сильно и громко; оканчивают пение в июне, когда дети вылетают из гнезда; комнатные С. начинают петь после Рождества (и позже) и кончают также в июне. Ловля С. производится весной, различными снастями: наволочными сетями, которыми окутывают кусты, лучками (см. соотв. статью) "на подвязную", с помощью свистка, что называется, "на драку", самоловами и другими западнями; кроме того, во второй половине июня вынимают из гнезд молодых С. Только что пойманным С. связывают крылья и сажают в клетку с полотняными дном и верхом. С. промысел до последнего времени был развит, преимущественно, в окрестностях Бердичева; добытых С. промышленники немедленно сдавали промышленникам, без пробы голосов, причем птицы, пойманные в первые 2--3 дня прилета, ценились гуртом по 50--60 коп.; дальше цена на них спускалась до 20 коп. Промысел этот почти прекращен новейшими законами об охоте 3 февраля 1892 г., воспретившими весеннюю ловлю С.; в губ. Царства Польского, а также в Курляндской губ. ловля С. вовсе воспрещена.
   См. Птицы певчие, там же приведена литература; см. также: И. С. Тургенев "О С." ("Полн. Собр. Соч.", 1898, т. XII); И. Крылов, "Для чего женился человек" (М., 1851).
   С. Б.
   Вы обескуражены читатель? Да, это несколько шокирует непосвященного и неподготовленного человека, но я надеюсь, вы обратили внимание на следующий момент в статье:
   "Песня восточного С. короче, чем западного, исполняется с малыми паузами между коленами, сильно и торжественно, причем отдельные колена отличаются звонкостью, полнотой и силой звука".
   Именно своеобразные отличия пения восточных соловьев от западных - звонкость, полнота и сила звука, а также малые паузы между трелями и привели к фатальным изменениям физической структуры топлива в карбюраторах и топливных системах танков типа "Пантера". Образовавшиеся за несколько дней стояния танков в лесу, пары топлива в топливной системе при запуске двигателей воспламенились, и лучшие танки Вермахта вышли из строя.
   А теперь рассмотрим еще один момент. Многие немецкие генералы сетуют на то, что операция "Цитадель" провалилась из-за того, что Гитлер постоянно переносил ее сроки, и большевики сумели подготовить прочную оборону. Не большевиков с их убогостью боялся Гитлер, и не в этом была причина переноса сроков "Цитадели"! Как вы думаете, почему она началась именно в июле, а не в конце июня? Что давала эта неделя Гитлеру? Многое! Обратите внимание на еще две цитаты из статьи про Erithacus:
   "Вообще, местность, состояние погоды и, главным образом, пример старых певцов имеют огромное влияние на песню С.; там, где случайно появилось несколько хороших певцов, можно ожидать встретить в течение известного периода времени наилучше поющих С. Этим объясняется, что одно время славились курские С.;"
   "На свободе С. начинают петь тотчас по прилете, в апреле, сперва тихо, а потом, особенно во время вывода птенцов, сильно и громко; оканчивают пение в июне, когда дети вылетают из гнезда;"
   В отличие от тупоголовых большевиков, и их таких же необразованных нынешних последователей, вроде упоминавшегося Ю.И. Мухина, Гитлер был человеком очень образованным и знал об опасности воздействия ультразвуковых колебаний вызванных пением птиц на физические свойства танкового топлива. И знал о том, что наиболее мощные ультразвуковые колебания вызывает пение именно курских соловьев. Поэтому Гитлер и выжидал, окончания певческого соловьиного сезона. Поэтому операция "Цитадель" и началась 5 июля 1943 года. К сожалению, наша природа иногда дает сбой в своих ритмах, и к сожалению именно такой сбой и произошел в 1943 году. Соловьиный сезон затянулся. К несчастью для доблестного Вермахта и к счастью для тупоголовых большевиков. Увы, Гитлер был мягким человеком, и в конце концов уступил назойливым просьбам своих генералов. А ведь выжди он еще хотя бы одну неделю, и с ужасающим кровавым большевистским режимом было бы покончено еще в 1943 году!
   Большевики, овладевшие в 1945 году личными архивами и дневниками Адольфа Гитлера, и узнали в конце концов о решающем вкладе Erithacus в Курскую кампанию. Обрадованные выпавшим им подарком судьбы, они тайно возвеличили эту роковую для вермахта птицу - по приказу палача Сталина было написано свыше сотни песен о Erithacus, многие из которых исполняются и поныне, но это был тайный культ, а для официоза нужны были другие "героические" версии. Так родились мифы о гигантском танковом сражении под Прохоровкой, где якобы и были уничтожены 196 танков типа "Пантера". Нынешние последователи большевизма, такие как например Ю.И. Мухин в этом отношении более убоги - сочиняют какие-то байки про мифические ПТАБы, которыми были уничтожены лучшие танки вермахта. Такого не могло быть, ибо на момент нанесения ударов большевистской авиацией танки были надежно укрыты в лесу, а большевики поражали созданные вермахтом макеты техники.
   Горько на душе и хочется плакать! Ведь вся история человечества могла измениться в лучшую сторону еще в 1943 году. К сожалению не получилось! Ведь Россияне никогда не умели воевать - все время прятались за природу - то морозы в 1812, 1941, то Erithacus. Кстати именно Erithacus сыграл роковую роль в судьбе дивизии СС "Нахтигаль"! Когда Гитлер узнал о том, что произошло с его лучшими танками, он приказал отправить данную дивизию на передовую, где она героически и погибла. Почему спросите вы? Потому что "Нахтигаль" переводится с немецкого, как соловей! А фюрер не хотел более слышать этого слова ни на немецком, ни на латыни, ни на любимом английском языке.
   Erithacus - мелкая птичка, грязноватой окраски. Как часто наша человеческая история зависит от таких мелких грязноватых случайностей! "Соловей российский, славный птах, маленький волшебник белой рощи..."? Ненавижу!

Ну надо же такое насочинять.... ;D
   
Оставьте метафоры нашим партийным бонзам. Мы, сыщики, должны мыслить существительными и глаголами: «он встретился», «она сказала», «он передал»…

Erema

  • Модератор раздела
  • Генерал-полковник
  • *
  • Сообщений: 3841
Re: Просто юмор
« Ответ #67 : 21 10 2010, 04:41:55 »
Пентагон согласился набирать в армию геев и лесбиянок

...Допрос с пристрастием в застенках Гуантанамо приобретает сакральный смысл  :o
« Последнее редактирование: 21 10 2010, 06:26:50 от Erema »

СС МВД

  • СМЕРШ
  • Генерал-майор
  • *
  • Сообщений: 2133
Re: Просто юмор
« Ответ #68 : 25 10 2010, 12:23:00 »
Оставьте метафоры нашим партийным бонзам. Мы, сыщики, должны мыслить существительными и глаголами: «он встретился», «она сказала», «он передал»…

Владимир1

  • Модератор раздела
  • Генерал-полковник
  • ***
  • Сообщений: 4873
Re: Просто юмор
« Ответ #69 : 25 10 2010, 15:12:12 »
ПРО НЕМЕЦКУЮ АРМИЮ (часть 2)


У каждого бойца имеется половина палатки. Выбираешь себе напарника со своего отделения, вместе сним возводишь это сооружение и радуешься. Радуешься, потому что один остался лишний и у него только половина палатки. На вопрос что ему делать, ему резонно замечают – ставь половину! Он бедолага поставил половину, но как назло вечером начал моросить противный северный дождь и так и шёл следующие четыре дня, которые мы там торчали и он соответственно спать не мог, слишком мокро было, потому его не назначали играть в солдатов (лежать ночью в луже в засаде по два часа, обходить позиции с оружием наперевес и прочее), а приставили к костру, за которым он должен был следить. Круглые сутки. Так он там и сидел, возле костра, а был он очень и очень вредный и нехороший человек, так что на камерадшавт все плевали и никто ему свою палатку не предлагал. На третью ночь он заснул и свалился в костёр и наверное страшно бы обжёгся, если бы мимо не проходила очередная смена на часы, которая его оперативно вытащила, он только опалил себе брови, ресницы и козырёк кепки.

Пошли боевые будни – четыре дня. Днём мы учились маскироваться травой и сломанными ветром ветками – с дерева нельзя сдирать, мазали морды чёрной краской, ползали, бегали, прыгали, стреляли холостыми, противогазы и резиновый пончо снимали – одевали, тренировались брать в плен и обезоруживать подозрительных личностей (которых в основном играл я или поляк – идешь с пистолетом за пазухой, навстречу тебе патруль, орут «стой, руки вверх», а ты орёшь «да пошли вы все туда то и туда то», по русски конечно. Патруль опешивает и стоит разинув рот, а ты в это время кроешь матом их, ихнего командира, всю немецкую армию и вообще всё что видишь. Потом один в тебя автоматом целится (как будто, вообще то целится в людей нельзя, поэтому он только делает вид что целится в тебя, а сам целится в землю) а другой подходит, обыскивает, забирает пистолет и тебя уводят. Сопротивляться мне категорически запретили, и сценарий был всегда один и тот же), ну и просто шарились по окрестностям с оружием наперевес и когда унтеру, командиру отделения что то приходило в голову он подавал особый знак, все прятались в кусты или за дерево и водили дулом автомата туда сюда – мол враг не дремлет. Один раз симулировали бой. Сначала мы сидели в лесу, а другое отделение через полянку на нас бежало, мы стреляли холостыми и их отгоняли, потом наоборот. А ночью было два задания, или два часа патруль – обходишь бивак по кругу – вдвоём, причём унтеры симулировали иногда нападение и надо было отреагировать правильно – выстрелами поднимать тревогу и все просыпались, хватали оружие и бежали кто куда, паля холостыми, причём стрелять без затычек в ушах было запрещено – порча госимущества, которым является солдат, потому ходили в патруль с заткнутыми ушами (выдавали сцециальные затычки), и было три станции где ты должен был останавливаться, вытаскивать затычки из ушей, и прислушиваться, не крадётся ли враг. Потом опять затыкать уши и дальше. Другое задание – просто засада – лежишь и смотришь в сторону предполагаемого противника, если видишь его, то поднимаешь тревогу выстрелами.

Недалеко от полянки с палатками стояло два красных пластковых перевозных сортира, в которые надо было идти с прикрытием. Крадутся в общем два солдата – до сортиров, потом один скидывает с себя автомат и пояс со снаряжением, а другой сидит на корточках и бдительно смотрит по сторонам, охраняя покой первого.

С едой было тоже очень романтично. Был приказ найти длинную крепкую палку, сделать на ней надпилы по количеству солдат в отделении и вешать на палку котелки, обмотанные платками, чтоб не гремели. Приезжал грузовичёк со жратвой и начиналось движение: два солдата из отделения, с котелками на палке крались к машине, которая стояла посреди поля. Рядом крались минимум двое с автоматами наготове, прикрывали тех, с палкой. Подходили к машине, получали жратву, крались назад и жрали, потом сидели у большого костра и курили.

Каждый день мы теряли примерно по два – три человека из взвода больными. Их увозили в казарму.

На третий день бивака, в среду нас погрузили на автобус и повезли в казарму мыться, а то как же три дня без душа? Заодно прихватили там вторую пару сапог, потому что первая не просыхала из за дождя. Кстати в казарме тоже царила романтика – те из больных, кто болел не сильно (существует понятие внутренняя служба, это когда ты служишь внутри, в помещеньи, и можешь не выходить на улицу), поставили палатки в коридоре, растянув их кое как на изоленте и спали в них, им приносили с улицы ворохи травы, чтоб они маскировались, они мазали себе рожи в чёрный цвет и тоже патрулировали ночью коридор, где их иногда поджидал коварный унтер, или лежали на часах возле комнаты с оружием. Только вот стрелять им нельзя было в коридоре, так что они только делали вид что стреляют. Также двое из них с котелками на черенке от швабры ходили в столовку и приносили пожрать остальным. В общем равноправие. Каждый должен пройти бивак во время учебки, и каждый его прошёл, просто некоторые в здании.

Когда мы сходили в душ и переоделись в чистое (у каждого было три комплекта формы), нас увезли назад в лес и мы продолжили тяжкую полевую службу. Если бы не затяжной сентябрьский дождь, вечно мокрые вещи, спальные мешки и ноги, это было бы вообще прекрасно.

В четверг нам устроили небольшой праздник – привезли маринованные стеки и сосиски и с восьми часов вечера был гриль – каждому по стеку и две сосиски и по две маленькие баночки пива Faxe. Кто не хотел пиво мог получить соответсвенно две баночки колы или фанты. Потом спать, в пять утра в пятницу последняя боевая тревога – унтеры бегали, орали, стреляли и кидали пенопластовые петарды в форме гранат, мы отстреливались и отбили гадов.

А потом разобрали палатки, собрали вещи и марш в казарму – одиннадцать километров в полном боевом обмундировании и с автоматом на плече – и бивак позади.

* * *

После марша – кровавые мозоли. Сапоги – новые, из хорошей кожи, твёрдые и непривычные, стирают ноги в кровь. Появляется огромный пузырь, тут же лопается, потом новый, на следующем слою кожи, лопается тоже, потом кожа уже кончается и дальше стирается сама пятка. Но ничего, одиннадцать километров это ерунда, и доходят почти все. Те кто говорят что больше не могут получают приказ остановиться и ждать грузовик, который курсирует по дороге. На них не орут, но намекают что они слабаки. Я терплю. Не может быть русский слабаком.

Когда я наконец в казарме с облегчением снимаю сапоги, оба носка в бурой крови выше пятки и примерно до середины ступни. Осторожно отлепляю их от тела – выглядит хреново, но лучше чем я думал. Немцы таращаться на меня, спрашивают почему я не поехал на грузовике. Я гордо хмыкаю, они хмыкают качая головами. После уборки и чистки обмундирования конец службы. Осторожно хромая иду в кроссовках к остановке автобуса.

В понедельник многие идут в санчасть – показывают мозоли, их промывают, выдают специальные «мозольные пластыри» и дают освобождение от сапог. Спецы с таким освобождением ходят или в тапочках или в кроссовках. Над ними смеются – всё таки видок ещё тот – в униформе и в тапочках. На муштровке на плацу, где нас готовят к предстоящей присяге то и дело раздаются вопли, исполненные боли. Маршировать не умеют, топают как стадо баранов, наступают на пятки, и тем кто в тапочках приходится туго. Сапоги всё же немного смягчают боль, но приятного мало. Турок идущий сзади меня один из таких. После того как он пнул меня в пятку второй раз я поворачиваюсь к нему и говорю: «держи дистанцию!» После третьего раза я поворачиваюсь и толкаю его в грудь, злобно шипя: «наступишь ещё раз – получишь прямо здесь по морде!» Он тушуется, по выражению его лица видно что он не сомневается в моих словах. На меня прикрикивает унтер. Турок отстаёт на шаг, ломает строй, на него орут, но я для него страшнее чем унтер. Так он под крики и нотации идёт на полшага дальше от меня чем положено и с тоской заглядывает орущему на него унтеру в глаза.

Перед присягой – так называемый рекрутский экзамен. Нас опять поднимают по тревоге в четыре утра, но в этот раз наш суетливый и подозрительный качок ставит будильник на без пятнадцати четыре, выходит в коридор, видит что свет не горит и по углам стоят свечечки и будит нас. После этого он достаёт из своего шкафчика припасённые заранее такие же свечечки, зажигает их, расставляет на столе, чтобы было достаточно света и мы аккуратно одеваемся, застилаем кровати и садимся за стол. Когда начинает реветь сирена, дверь распахивается, забегает унтерофицер и разинув свою пасть для крика «сирена, к построению», опять захлопывает её, качает головой и выходит опять. Забегает другой, орёт что непорядок, забирает все свечки и уходит. Сидим в темноте, пока не раздаётся приказ к построению. Опять да же самая диспозиция, только сразу по получении автоматов и облачения в боевое снаряжение нас увозят…

Суть экзамена в том, что отделение из десяти человек, под командованием одного из наших же избранного «заместителя командира отделения» делает марш с ориентированием на местности, имея компас. Карту дают ровно на минуту этому самому заместителю по фамилии Тюрман (тот ещё камерад, наглый, самоуверенный) и по слепой случайности мне. Мы за эту минуту должны запомнить карту, потом её забирают, дают по листку бумаги, чтоб набросать увиденное. Приказ – такое то направление. Отделение – в полном снаряжении, с холостыми патронами в автоматах, марш. Каждое отделение ссаживают с грузовика в разных местах и экзамен начался. Сверяем нарисованные до этого карты. Они совершенно разные. Я недолго спорю с завкомом о том какая из них правильнее и куда нам идти, после чего он отсылает меня быть замыкающим.

Военное положение. Это значит, разрисовать лица чёрной краской, утыкать шлем травой и ветками и крадучись идти в заданном направлении (реагируя на приказы тупого Тюрмана, который ощутив власть то и дело видит подозрительное движение или слышит что то), и то и дело, прыгая в кусты, ощетиниваться дулами автоматов. Мне это быстро надоедает. Во первых, я считаю что мы идём не совсем туда, куда нужно, во вторых светает и мы уже должны бы быть на месте, после двух часов плутания по лесу. Поэтому когда он в очередной раз приказывает прятаться в кустах, я бодро выпускаю три выстрела в сторону опушки. Завязывается оживлённая перестрелка. Каждый расстреливает по пять-шесть патронов, потом тишина… Врага не видно. Я говорю что мне показалось, не скрывая ухмылку.

Идём дальше. Наконец приходим к огороженному полю, на котором мирно пасутся коровы. Тюрман сообщает что нам надо на другую сторону поля, мол лезем через забор, я сопротивляюсь, говорю что это запрещено и учения учениями, а владелец поля рад не будет, если вооружённые солдаты будут коров стрессу подвергать. В конце концов лезем, перешагиваем через широченные коровьи лепёшки, я сзади в полный голос капризным тоном оповещаю всех о том, какой этот самый Тюрман по моему мнению идиот, что придумал такое, меня, одного из двух человек видевших карту местности посылает назад, вместо того чтобы со мной советоваться, и в итоге мы шляемся по навозу, вместо того чтобы давно быть на месте. Тюрман злится, кричит мне «Замолчи!» Я отвечаю – «а что, правда ведь! Ведь правда, камрады?» Камрады молчат, но чувствую что правда на моей стороне. После следующих трёх минут нарочито протяжного нытья, Тюрман срывающимся голосом орёт «заткнись, это приказ!»
Я отвечаю – «свои приказы можешь себе …., ты мне никто, и не груби лучше».
Он срывается на визг – «я всё доложу унтерофицеру Витштруку – что ты стрелял без надобности, что ты приказы не выполняешь».
И тут я, смакуя, рассказываю ему о том, что Витштруку конечно будет небезинтересно узнать, что выбранный им его заместитель полнейший кретин, приказывал нам лазить через частную собственность, водил по частному же полю, и доказывая свой кретинизм приказывал нам молчать и не указывать ему на сделанные им ошибки. Он молчит.

По ту сторону забора наконец проявляется ситуация – мы сделали небольшой крюк – всего километра три-четыре, и вышли к первому чекпоинту с тыла, немало удивив унтера, который лежал в засаде с пулемётом и готовился устроить нам боевые условия, когда мы покажемся. На этом пункте мы должны были собирать – разбирать пулемёты на время, но тут невовремя на горизонте появляется другое отделение (запланирован был отрыв примерно в час – полтора, но пока мы плутали, они нас догнали) и унтер привлекает нас к созданию боевых условий. Мы прячемся в кустах, и подпустив их поближе, открываем беглый огонь по ничего не подозревающему противнику. Вбивая их в пыльную землю на кромке леса своими холостыми очередями, мы веселимся вовсю. Всё таки намного заманчивей устраивать засады, чем в них попадать. Выглядит это очень впечатляюще. Пулемёт стрекочет и рычит, автоматные очереди повергают отделение в панику, солдаты мечутся, забывая о том что надо упасть и отстреливаться. Когда они наконец залегают и начинают давать залпы, огонь с нашей стороны затихает по команде унтерофицера и он кричит: «какое отделение и кто ваш заметитель командира?» – «я, второе отделение» ¬- раздаётся скромный голос из высокой пожелтевшей травы. «Встать!» кричит унтер. Бедняга встаёт, и снова падает под радостный гогот унтера, который выпускает по нему длинную пулемётныю очередь. Потом он читает короткую лекцию о том, что враг не дремлет, отделение разбито, лишено командования и фактически уничтожено.

* * *

После этого он говорит нам что мы успешно показали своё умение в сборке и разборке пулемёта и даёт нам новое направление. На следующем контрольном пункте мы попадаем в зону атомно-биологически-химической атаки. Требуется: задержать дыхание, встать на одно колено, автомат поставить и упереть в плечо, снять каску, нацепить её на колено, достать и надеть противогаз, (на это даётся двадцать секунд – кто не успел объявляется убитым) вытащить резиновое пончо и одеть на себя, герметически затянуть капюшон, поверх противогаза и капюшона нацепить каску, и в конце концов натянуть прорезиненные варежки с отдельным указательным пальцем – чтоб стрелять можно было. Половина отделения вовремя не управилась и унтер нудно рассказывает что на войне они были бы мертвы, что это бардак, что позор и так далее. Потом показывает нам направление – примерно триста метров дальше следующий контрольный пункт и случайно там же кончается заражённая зона. Бегом!

Бежать в противогазе и резиновом пончо очень неприятно – задыхаешься и страшно потеешь, форма за две минуты совершенно мокрая. Достигнув наконец спасительного края леса, мы получаем команду снимать защитное снаряжение. Аккуратно разложив всё длинными полосами, мы стоим спиной к ветру. Унтерофицер протягивает каждому пакетик с белым порошком, заверяя что это дезактивационное средство и предлагает обильно пересыпать им все вещи, особенно противогаз. Я мну порошок в пальцах, нюхаю и вдруг понимаю, что это мука. Очередная шутка в воспитательных целях – насыпь немного муки в мокрый противогаз и потом, в казарме, выковыривать из него подсохшее тесто доставит тебе массу удовольствия. Макаю пальцы в муку, провожу ими по противогазу сверху и посыпаю пончо. Мы спасены. Можно сложить всё опять в сумку и следовать далее.

Нам предстоят следующие пункты: сборка-разборка автоматов и пистолетов, группа в обороне, задержание и обыск подозрительных личностей, ориентация по карте при помощи компаса и переправа через узенький канал по тросу, натянутому между двумя деревьями – естесственно со страховкой. Всё это мы проходим без труда, только Момзен во время переправы опять начал рыдать, зависнув примерно посередине троса и заявив что он боится высоты. Ему предложили двигаться дальше, ведь половину он уже прошёл, но он, зарыдав ещё сильнее, просто разжал руки и повис на страховке – метрах в двух над поверхностью воды. На все уговоры и окрики он отвечал истеричным всхлипыванием. Последовала грандиознейшая акция спасения Момзена. Самым простым и логичным способом было кинуть ему верёвку и подтянуть его к земле, но он обеими руками судорожно цеплялся за страховочный трос, на котором висел и потому поймать верёвку не мог. Отважному спасателю пришлось лезть на трос, с тем чтобы дотянуть Момзена до спасительной земли, но Момзен внёс в этот план массу осложнений, так как вовремя отпустил трос и схватился за своего спасителя, добившись того что в конце концов они висели рядом на страховочных тросах а спаситель был крепко обнят мёртвой солдатской хваткой. Но у того хоть руки были свободны, так что он смог поймать конец верёвки и их наконец вытянули на сушу. Хотя даже после этого Момзена долго пришлось уговаривать отпустить другого, он только всхлипывал и мотал головой. Отцепив, его увезли.

Попутно мы пообедали в боевом порядке – жаренные холодные куриные ляжки, завёрнутые в фольгу, картошка пюре и компотт, отдохнули полчасика и двинулись дальше.

Походы между пунктами осложнялись налётами враждебно настроенных унтерофицеров, устраивавших время от времени засады. Приходилось отстреливаться. Когда засад длительное время не было, я, дабы отделение не теряло бдительности, их имитировал. Начинал палить и устраивал таким образом встряску своим камрадам, но они этого как то совсем не ценили и обижались.

Обойдя все пункты взвод собрался на большой поляне, провели перекличку. Командир взвода, лейтенант приказал заместителям командиров отделений сдать оставшиеся патроны. Наш Тюрман пошёл к нему и отрапортовал что в его отделении патронов не осталось, после чего вернулся к нам и сказал что мы их закопаем. Так как я находился с ним в некоторой конфронтации, я заявил что патроны закапывать не буду и предложил ему пойти и сообщить лейтенанту что патроны всё же остались. Остальные тем временем закапывали свои. Тюрман подошёл ко мне и завязал со мной следующий непринуждённый разговор:
- «Ты их закопаешь!»
- «Нет»
- «Закопаешь!!!»
- «Нет»
- «Это приказ!»
- «Пошёл ты со своими приказами»
- «Я пожалуюсь что ты не выполняешь мои приказы!!!»
- «Иди, валяй. Про порчу госимущества слыхал?»
- «Закопай свои патроны!»
- «Нет»
- «Пожалуйста, закопай, а то я уже сказал что у нас не осталось» – в голосе тоска.
- «Нет. Кто тебя за язык тянул?»
- «Но почему?»
- «Жалко. Да и для природы плохо»
- «Ты их закопаешь!!!»
- «Нет»
- «Закопаешь» – с угрозой. Делает шаг ко мне, хватает мой автомат двумя руками. Я критически осматриваю его, раздумывая, куда ему врезать – в челюсть или просто поддых. Немцы предостерегающе кричат «эй-эй», становятся вокруг, говорят «оставь его».
«А что же делать?» грустно спрашивает Тюрман, отпуская мой автомат.
«Иди рапортуй что отделение сдаёт патроны в таком то числе».
Он идёт с патронами к лейтенанту, тот долго рассказывает ему про дисциплину, детский сад и ответственность. Возвращается бледный от злобы – «мне изза тебя влетело!». «Сам виноват» – лаконично отвечаю я.

Приезжает восторженный дедушка – подполковник, командир батальона. Бегает среди солдат, пожимает руки, спрашивает как всё прошло, не устали ли мы, нет ли мозолей и прочее. Многие говорят что да, устали, да и мозоли есть. Дедушка толкает речь, что по плану мы должны были маршировать одиннадцать километров до казармы, но так как мы отлично себя показали и прекрасно справились со всеми трудностями, он решил что мы заслужили немного комфорта и сейчас приедут грузовики.

Радостные, мы взгромождаемся на машины и едем в казарму. На следующей неделе присяга.

* * *

"Слишком долго заглядывающему в бездну следует помнить, что и бездна вглядывается в него". Ф.Ницше.

Владимир1

  • Модератор раздела
  • Генерал-полковник
  • ***
  • Сообщений: 4873
Re: Просто юмор
« Ответ #70 : 25 10 2010, 15:14:00 »

ПРО НЕМЕЦКУЮ АРМИЮ (часть 2, продолжение.)

* * *

После удачного «рекрутского экзамена» мы готовимся к присяге. Маршируем, учимся синхронно исполнять команды «налево!», «направо!» и «кругом!», сталкиваясь с большими трудностями. Но командынй состав не теряя надежды и не переставая орать всё же учит солдат где лево, где право и какое же всё таки плечо левое, чтобы через него производить «кругом!».

За день перед присягой генеральная репетиция. Выбираются шесть репрезентантов из батареи, которые будут иметь честь подойти к знамени, прикоснуться к древку и зачитать формулу присяги, которая кстати весьма короткая, и, как и положено в демократической стране, не является клятвой, а «торжественным обещанием». Звучит примерно так: Я торжественно обещаю верно служить ФРГ и отважно защищать Права и Свободу немецкого народа. Наш командир батареи человек прогрессивный и стоит на защите дружбы народов, поэтому из шести репрезентантов настоящих немцев только трое. Остальные – я, российский немец, поляк Шодрок и итальянец Импагнателло. Вся батарея торжественно марширует к плацу, выстраивается на отведённом месте, и стоит около получаса, для тренировки. Потом по команде шестеро почётных солдат (это мы) выходим из строя, следуем к центру плаца, где стоит наш унтер с флагом нашей батареи, прикасаемся к нему, говорим текст присяги, потом поём гимн. После этого возвращаемся в строй, стоим ещё полчаса и батарея торжественно шевствует назад в казарму…

Утром в пятницу – день присяги – церковная служба. В католической церкви естесственно. Турок начинает качать права, что он мусульманин и не может и не хочет в церковь. Сначала его пытаются резонно уговорить, мол ты можешь не молится а просто там посидеть, ничего не будет, но он упёрся. Тогда хитрый лейтенант говорит ему что он уважает чужую религию, но тогда ему, мусульманину, придётся остаться в казарме и драить лестницу и коридор под неусыпным присмотром унтерофицера Штайнке, который турка терпеть не может. А все остальные в это время посидят в церкви, потом попьют кофе с булочками и приедут через два часа, когда он, турок как раз окончит уборку. Турок сразу же идёт на попятный, говорит что ничего страшного если он поедет в церковь, тем более ему уже всегда было интересно, как происходит католическая служба.

Возле церкви стоит служитель, раздаёт книжонки с псалмами, молитвами и песнями. Мы чинно заходим и рассаживаемся. Священник долго и нудно рассказывает о том, что «мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути», потом встаём, читаем отче наш, потом он разглогольствует о том, какую важную роль играет немецкая армия для мира в Европе и во всём мире, потом встаём и поём песню «Спасибо за это прекрасное утро, Спасибо за этот день» и так далее. По окончании службы пьём кофе с булочками и едем назад в казарму, где уже собираются родные и близкие – ходят, рассматривают танки и ручное вооружение, пялятся на нас. Мы маршируем к своему зданию и нас распускают на полчаса, дабы побеседовать с посетителями, показать им казарму, познакомить с камрадами и так далее.

Потом построение, мы маршируем на плац, становимся как положено и стоим. Сначала толкает речь мэр города, военный оркестр играет марш, потом командир батальона, опять марш, потом комендант казармы, марш, потом генерал и так далее. Длится это около часа. Душно и безветрено. Первые начинают падать – стоишь без движения час, кровообращение нарушается и следует короткий обморок. Сзади рядов стоят наготове санитары с носилками, водой и чемоданчиками первой помощи. Везёт тем, кто падает назад, их подхватывают и уносят. Те, кто падают вперёд расшибают себе носы и руки, один сломал челюсть. Самые большие потери несёт почётный караул – те кто не учавствуют в присяге, а просто красиво выглядят, крутят автоматами и блестят на солнце касками. До конца всех церемоний из них была унесена примерно половина, из нашей батареи упали всего трое.

Но нам, почетным репрезентантам повезло – после часа без движения мы м готовностью маршируем к знамени, его наклоняют, каждый ложит руку в перчатке на древко, командир батальона в микрофон говорит формулу присяги, все за ним повторяют. Поём гимн, потом нас шестерых поздравляют, пожимают руки мэр, генерал, комендант казармы и приглашают нас принять участие в почётном банкете по окончании присяги. Мы маршируем назад в строй, старательно чеканя шаг, разминая ноги и размахивая руками.

Потом ещё час речей, маршей и наконец нас поздравляют, в честь принятия присяги батарея орёт троекратное «фойер фрай!» – боевой клич артиллерии, к которой мы относимся. Уходим с плаца и всё. Присяга принята, нам выдают красные лычки войсковой принадлежности и с этого момента мы не рекруты – мы солдаты бундесвера.

Заходим в офицерский клуб на банкет – унтерофицеры в клетчатых передничках подносят шампанское на подносах, разные закуски, нас поздравляют, опять толкают речи, быстро становится скучно, мы уходим, выпив по нескольку бокалов шампанского. Не каждый день так угощают.

* * *

Стрельбище. Стрельбище – это всегда хорошо. Стреляешь по мишеням. Когда не стреляешь, сидишь куришь, беседуешь с камерадами. Стреляли почти со всего. Много и с удовольствием. Стреляли с пистолета, с узи, с автомата старой марки – G3 и с нового, G36. Очередями и одиночными. Лёжа, с колена, стоя свободно или у стены, поставив на неё локоть. Стреляли даже с фаустпатрона. Гранаты кидали боевые, осколочные. Только вот с пулемёта не довелось. Вообще – стрельбище это приятное разнообразие в тягучей и ленивой службе.

Вот едем мы после завтрака на стрельбище, с нашим оберлейтенантом. Приехали, расставили мишени, разложили кокосовые маты, чтобы стрелять лёжа, встали в очередь. Первые подходят к будке, получать патроны. Заминка. Где же патроны? Патронов нет. Забыли захватить. Оберлейтенант в панике. Звонит командиру батареи – что делать? Тот что то орёт в трубку. Что то мало приятное, судя по сморщенному лицу нашего бравого комвзвода. Он уходит куда то. Мы сидим.

Спустя примерно полтора часа привозят патроны. Наконец то! Снова стоим в очереди. Заминка! Нет магазинов к автоматам. Не выдали… Оберлейтенант бледнеет, потом краснеет. Неуверенно крутит телефон в руках, с опаской набирает номер…

Спустя ещё часа два привозят магазины. На этот раз в очереди не стоим. Обед – после обеда час пауза. Стрелять нельзя. Послеобеденный «тихий час». Сидим. Час тянется – скучно, хочется спать. Наконец становимся в очередь, первые получают магазины с патронами, идут к матам, ложатся. Готовы стрелять, ждут команды, но приходит смотритель стрельбища, говорит – что мол вы тут устроили? У вас только до обеда зарезервированно… Смена приехала, собирайтесь. Уезжаем…

* * *

Был у нас такой типок – Крюгер. С дефицитом общения, да и вообще не совсем в себе. Милитарист такой. Понапокупал себе всякого хлама. Пончо купил особый – в маскировочных пятнах, за 70 евро. А носить ему его не разрешали – выделяется из массы, а надо чтоб все одинаковые были. Серые. Или купил он себе два пистолета – муляжа. Воздушки. И каждое утро вешал их под гимнастёрку в кобурах, как у фэбээровцев. На ноге под брюками носил в ножнах нож десантский. Купил себе даже зачем то кевларовый шлем за 200 евро. Дурак. Но в своём роде. Его мечтой была служба в армии – подавал заявление на унтерофицера остаться – отказали. Без указания причин. Хотя зачем причины, если он совсем повёрнут на армии и оружии? Такие даже в бундесвере не нужны. Мало кто с ним разговаривал вообще, больше смеялись, непрозрачно намекая на его слабоумие. Девушка его бросила, он что то раскис.

Однажды во время послеобеденной паузы – в основном все спали – неожиданный приказ строиться в коридоре. Нахмуренный унтер командует отделениям: первое – на чердак, второе – в подвал, третье – обойти вокруг здания и так далее. Ну я со своим отделением в подвал. Пришли. Стоим. Что делать то? Постояли с полчасика и назад. А там накал страстей. Рассказывают – Крюгер на обед не ходил, с его комнаты немцы в комнату вернулись – а там его прощальное письмо. Мол я ухожу из этой жизни, прошу никого не винить и так далее. Ну они в панике к начальству – мол Крюгер добровольно из жизни уходит… Что делать. Вот нас и послали его искать в подвал – только ничего не сообщили о предмете поисков, чтобы панику не создавать. Мол найдём если, сами на месте разберёмся. Но нашёлся он – в телевизионной комнате сидел с ножом в руке. Как туда унтера зашли ¬– он нож в сторону бросил, побежал окно открывать. Четвёртый этаж. Но не успел. Был схвачен за шкирку и отправлен в бундесверовскую психушку. Через месяц вернулся как излеченный. Что характерно – никаких последствий – так же ездил со всеми на стрельбище – стрелял… Я ему говорил, когда он тридцать боевых получил – «ты мол псих, если нас перестреляешь тут, я тебе шею сверну». Он лыбится и хитро на меня смотрит, а немцы на меня шипят – ты чё, дурак? Он же и правда может! «Ну я потому и предупреждаю, потому что он псих» – говорю. Человек пять испугались, побежали к командиру, говорят не хотим здесь находиться, когда Крюгер вооружён. Он их долго уговаривал… Но всё обошлось.

* * *

А ещё есть «вахе». Это когда на КПП сутки торчишь. Днём проще – два часа стоишь в бронежилете и с пистолетом на воротах или у калитки где пеший персонал проходит; или же из за боязни террористов того кто документы проверяет страхуешь – сидишь в кустах или за огромным валуном (памятником в честь погибших ПВО-нщиков во время первых двух мировых войн) с автоматом и рацией. Мол если того кто документы проверяет замочут, открывать из укрытия огонь на поражение. Два часа отстоял, потом часок передышка. Можно пожрать или полежать, не теряя однако боеготовности. А ночью хуже. Там ещё нужно в ночной дозор ходить. Шляешься по казарме в темноте, преступников ищешь. Или дежурным сидишь: если машина едет, двое выскакивают – один документы проверяет и ворота открывает если что, другой за бруствером из мешков с песком зевает. Поспать удавалось за ночь от силы часа три и то урывками, по полчаса.

По уставу между такими вахтами для солдата как минимум сутки передышка должна быть, но так вышло что вся казарма куда то разъехалась, а мы остались. Народу не хватало… Сидел я там трое суток подряд. Служил. От недосыпу и чёткой тупости происходящего чуть крыша не съехала. На вторые сутки я ещё веселился – до смерти перепугал старого, выслужившегося штабсфельдвебеля. Он на велике ездит – я у калитки стою. Первый раз я ему знак подаю чтоб он остановился, а он не глядя мимо проезжает. Ну ладно думаю. На второй день стою, он едет. Я руку поднимаю, он мимо. И тут я диким голосом «хааааальт!» и кобуру расстёгиваю. Как он с велосипеда катапультировался, просто прелесть. Бросил его, подбежал, документ достаёт. Я его строго так пожурил – говорю, если солдат несущий вахту приказывает остановиться, вы должны это сделать, чтобы избежать подобных недоразумений. Он поддакивает. Убежал. И настроение улучшилось.

* * *

А на третьи сутки совсем ухудшилось, да и успехи сомнительные. Началось с того, что отстояв положенные два часа с десяти утра до двенадцати, я стянул бронежилет, предвкушая обед и час отдыху… Но тут ко мне подходит дежурный т говорит – «вы что это располагаетесь? У вас сейчас наряд на калитке – страховать за камнем»
¬- «Нет, у меня обед»
- «Нет, у вас наряд!»
- «Да только что пришёл, мне щас обед полагается»
- «Я приказываю встать и идти!»
Тут я рассердился. Какого хрена? Все нервные, всем надоело, но зачем вот так то? Говорю: «плевать мне. Обед и всё». У него шары на лоб – «это же неповиновение приказу» орёт! А я всё свою шарманку – «мне всё равно, у меня обед». Он забегал, зашуршал, орёт мол ты ещё пожалеешь, ты не знаешь, что это такое, неповиновение, да во время вахты, да это по дисциплинарной линии пойдёт! А я сижу, готовлюсь обедать. Думаю хрен вам, ничего мне не будет. Неуставно меня тут трое суток держать, да ещё и без обеда посылать две смены подряд стоять. Шишь! Как же я харчеваться буду?
Ну тут унтер убежал. Ябедничать. К самому главному – дежурному оберфельдвебелю вахты казармы. Тот пришёл, вызвал меня в коридор. Я думаю – всё равно уже… И ему нахамлю, пускай на губу сажают, зато отдохну. Но тот – видно, мужик ушлый. Сразу мне: – я знаю, устал, неположено без обеда, пауза полагается и т.д., знаю мол, унтер на тебя не должен был орать, надо было нормально поговорить и дело с концом, я всё понимаю, не сердись мол, сейчас тебе даём пятнадцать минут на обед, поешь быстренько а потом на смену, отстоишь а потом мы тебе два часа отдыха. Идёт? Пожалуйста… Так меня это пожалуйста растрогало – говорю ладно. Пойду. Ладно. Они то не виноваты что людей не хватает. Понимаю. Надо чтоб какой нибудь болван там за камнем стоял. Понимаю. Армия – дело тонкое. Всё понимаю. Но мне от этого не легче. Пришёл за камень, автомат и рацию снял, положил на травку. Сам сел, к камню спиной привалился, думаю гори оно всё огнём. Так хорошо стало – но чувствую что засну. А это лишнее. Ну чтоб развеяться встал, походил туда сюда… Лирическое настроение напало. Достал карандаш и на камне, старательно, большими печатными буквами вывел «уходя не грусти, приходя не радуйся». Минут сорок рисовал. Думаю вот вам, привет от русских (кстати, я везунчик как оказалось – через неделю примерно один тип с нашей батареи стоя возле злополучного камня на него плюнул, а какой то офицер это заметил и там такое началось! Кощунство, неуважение, осквернение – его на три дня на губу и штраф триста евро… Не хочу знать что бы было, если бы меня поймали за тем, как я, высунув язык вывожу русские буквы)

Потом всё же два часа отдыху мне дали. А потом я продолжил: на воротах машину с генералом тормознул, чтобы документы проверить. А должен бы был беспрекословно пропускать; если остановится, рапортовать ему… Ну а что? Да устал я. Торможу этот мерседес, выскакивает наглый такой шофёр – капитан и давай на меня орать: что это вы машину останавливаете, вы что флажки не видите впереди? Вижу – говорю (вообще, я эти флажки только дня через три увидал и понял зачем они нужны). Он орёт – если видите, зачем останавливаете? Я говорю: «так! Незачем на меня кричать. Подойдите вон к окошку если у вас проблема и поговорите с дежурным унтерофицером». Показываю рукой на окошко и вижу что там тот самый дежурный подаёт мне отчаянные знаки. То рукой возле горла водит, то в сторону ворот машет. Тут и я призадумался, заглянул в мерс, а там рожа генеральская. Насупленная такая. Нам её каждый день на фотографии показывали, чтоб мы знали кому кланяться, если вдруг увидим. Тут меня осенило. Так то ж генерал-батюшка наш! Ну и я не тушуясь сказал капитану: «спасибо, вы можете следовать далее». Отвернулся и чётким шагом проследовал на свой пост, в будку. Капитан, что то ворча, хлопнул дверью мерса. Бедный дежурный унтер так страдал… Позор. В его смену генерала останавливают. Грустный ходил весь день, до вечера. А вечером я того же генерала ещё раз тормознул. Только он на другой машине ехал… Откуда ж мне знать? Тупо стоишь… Машина. Поднимаешь руку, она останавливается. Козыряешь. Шофёр показывает документы, не глядя козыряешь, следующий. Но генерал смилостивился, видать понял что я немного не в себе. Открыл окошко, даже мне своё генеральское удостоверение личности показал. И тут опять ситуация нестандартная. Ну глянул я мельком на удостоверение, а там фотография та же самая, как и на стенке в дежурке висит. Меня как током пробило, присмотрелся – точно, генерал опять. А он сидит, лыбится, на меня смотрит. А я лихорадочно соображаю, надо ему теперь рапортовать или нет? Раз я его документы проверил, значит уже поздно рапортовать? Но должен, по уставу. Но ведь глупо… Пока я размышлял, он спросил можно ли ехать. Езжайте, говорю.
"Слишком долго заглядывающему в бездну следует помнить, что и бездна вглядывается в него". Ф.Ницше.

Владимир1

  • Модератор раздела
  • Генерал-полковник
  • ***
  • Сообщений: 4873
Re: Просто юмор
« Ответ #71 : 25 10 2010, 15:15:15 »
ПРО НЕМЕЦКУЮ АРМИЮ (часть 3)


В Бундесвере идёт массовое расформирование и объединение частей. Не хватает персонала. Несмотря на то что безработица и масса молодёжи не знает с чего начать свою взрослую жизнь, всё меньше и меньше подписывают контракты. Оно и понятно. Если подпишешь контракт – должен на полгода в так называемые горячие точки, куда наше проамериканское правительство с радостью посылает миротворческие войска прибираться после доблестных американцев. Случаются смертные исходы, а это вовсе непривлекательно, несмотря на массу денег.

Мы в нашей части последний призыв. После этого батальон перестаёт существовать, а командный состав и материал распределяют по другим частям ПВО. Поэтому получается что нам и делать то нечего. А зачем стараться, если всё равно всё коту под хвост? Во всём батальоне так называемое апокалиптическое настроение. Целыми днями сидим в подвале или в танковом ангаре и проверяем укомплектованность инструментов, вооружения и прочего материала, который должен через месяц уйти по назначению. Как всегда половины не хватает. Унтера вяло воруют друг у друга недостающее, потому заявить точно где чего не хватает не считается возможным. Так проходит ещё месяц. Всех почётно производят в Обергефрайтеров (старший ефрейтор), выдают погоны с двумя косыми полосками. Это значит что служить осталось ещё три месяца.

Уныние… Но вдруг приходит радостная весть! В Германию пожаловали с дружеским визитом несколько американских военных кораблей во главе с каким то там секретным суперновым штабным лайнером. Прибывают они в портовый город Киль, где находится немецкая военно-морская база. Ну а так как американцы страсть как боятся всяких разных террористов и прочих возмутителей мирного спокойствия то страна – хозяин должна гостеприимно организовать безопасность дорогих и уважаемых посетителей. А так как нам делать всё равно нечего, то решают послать нас. Сообщают гостям что мы специально обученное охранное подразделение, наспех проводят с нами учения – учат оттеснять невооружённую толпу – на случай если пацифисты в виде протеста будут на территорию базы ломиться; и отправляют в Киль.

Всё уже готово. Мы приехали утром, американцы прибывают вечером. Наше задание: мы так называемое пушечное мясо. На базе два КПП. Вот прямо напротив ворот стоят такие домики из мешков с песком с амбразурой, в которых сидят по двое наших с автоматами. Двадцать боевых патронов, оружие заряжено и взведено, но стоит на предохранителе. В случае так называемого прорыва (если кто то будет пытаться прорваться на территорию базы насильственным путём) есть приказ открывать огонь на поражение без предупреждения. Ещё четверо сидят в самой будке КПП наготове. Это первая полоса.

Вторая полоса это уже бывалые унтерофицеры, побываывшие по полгода в Косово и в окрестностях. Они стоят непосредственно перед въездом на пирс, облюбованный амириканцами. Домиков из песка у них нет, зато есть три ряда заграждений из колючей стальной проволоки закрученной спиралью и сложенной пирамидкой. И два пулемёта.

Ну а дальше расположились уже сами американцы. Заблокировали весь пирс, причём объявили его своей территорией и ни один немец туда зайти не может. Там стоят огромные негры в бронежилетах с автоматами и огромных зеркальных очках, перед ними наставленны какие то заградителные щиты и стоят два бронетранспортёра с крупнокалиберными пулемётами. Такая вот безопасность.

Ну а наше дело маленькое. Одеваем каску и жилет защиты от осколков для колоритности, берём автоматы и следуем на место. Протекает служба так: четыре часа в домике КПП, два часа в песочном домике. Потом шесть часов перерыв и опять шесть часов вахты. Ночью скучно и тяжело. Нужно крепиться чтобы не заснуть. Интересным развлечением являются чужеземные матросы, которые, оказывается, после четырёх месяцев на борту первый раз получили выход и крайне интересуются немецкими пивными.

Поинтересуются немного, а потом ходить прямо не могут. Один экземпляр вызвал массу позитивных эмоций, когда примерно двадцать минут не мог попасть в калитку. Ворота уже по случаю позднего часа были закрыты. Сначала он на двух ногах пытался зарулить и взять калитку с ходу, но его повело вбок, он уцепился за прутья ворот и некоторое время собирался с мыслями. Потом сделал второй заход, но не попал опять, его занесло в другую сторону и он уткнулся туловищем в клумбу. Полежав для романтики немного в цветах, он попытался встать, но не сумел. Тогда его видимо озарила счастливая мысль. Радостно хихкая он направился в сторону входа на четвереньках. Но разные конечности не хотели синхронно работать. То подгибалась одна рука и он упирался головой и плечом в асфальт, то ноги не желали следовать и оставались сзади и он растягивался во весь рост. Как ни странно, идеи передвигаться по пластунски у него не появилось. Но калитку он всё таки взял на измор. Подполз к окошечку, даже достал своё удостоверение и протянул его вверх, но голову поднять не мог, что представляло трудность для контролирующих, ибо они не могли сравнить его личность с фотографией. Но всё обошлось и он отправился далее, всё так же на четвереньках, а мы долго глядели ему вслед, наблюдая его зигзагообразный тернистый путь на родной корабль.

* * *

Не обошлось и без эксцессов со стороны доблестной охраны, то бишь нас. Один весёлый человек, устав стоять в дурацком домике из мешков с песком, решил разнообразить свой досуг тем, что сдвинул рычажок предохранителя на позицию «очередь», положил палец на спусковой крючок и начал тщательно целиться в людей за воротами, аккуратно провожая их дулом автомата, пока они не скрывались из видимости. Его напарник заметив это, бросил свой боевой пост вместе с автоматом и рацией и побежал жаловаться нашему старшему лейтенанту, мотивируя тем, что он не желает стоять рядом с опасным идиотом и вообще сказал что у него шок и он отказывается впредь принимать участие в вахте. Как обычно бывает, их сняли с вахты, а меня и поляка, вместо обеда и оставшегося трёхчасового отдыха послали на замену. Мы немного огорчились и стали ковать коварные планы, как отомстить этому самому весёлому человеку, который таким ловким способом увильнул от службы. Ему кстати по состоянию психической неустойчивости запретили прикасаться к оружию, а без оружия на вахту не выйдешь, поэтому он остальное время лежал и отдыхал в казарме, а пинки под зад и фанеры, получаемые украдкой от нас при встрече в коридоре сносил весело и гордо, как и подобает солдату.

Логическим результатом этого происшествия стало решение не взводить автомат при заступе на службу, ибо слишком опасно и может произойти несчастный случай, как нам сообщили наши унтера.

Интересный конфуз произошёл также с нашим милитаристом Крюгером. Заступив на вахту в домик он обнаружил что не мешало бы удалиться по малой нужде, но так как солдатом он являлся дисциплинированным, то решил стойко терпеть эту небольшую превратность службы. Что и проделывал успешно в течении полутора часов. Потом терпеть стало невмоготу, о чём он сообщил по рации на КПП, с просьбой заменить его на пару минут, но получил лаконичный отказ. Мол потерпи полчаса, потом сменим, а если уж совсем не можешь, то подтяни мол всё это вверх и выплюни, гы гы гы гы! Крюгер стойко терпел ещё минут пятнадцать, а потом доблестно напрудил себе в штаны, ибо дисциплина превыше всего и покидать боевой пост без разрешения ради таких мелочей это просто бред и недостойно солдата бундесвера. Кончилась эта трагедия тем, что наш командир, узнав об этом, путём сложных умозаключений пришёл к выводу о психической неуравновешенности Крюгера с вытекающим из этого факта запретом на ношение оружия.

Несмотря на все возникающие сложности мы продолжали надёжно охранять наших союзников, пока они не соизволили наконец покинуть наш гостеприимный причал, после чего мы с новыми запасами энергии и служебного рвения вернулись в нашу родную казарму, дабы продолжать нести тяжкую бундесверовскую долю.

Но скучать нам пришлось недолго. В завершение нашей службы нам пожаловали наконец двухнедельные учения. И двинули мы длинной колонной на учения. Приехали в бывшую казарму гэдээровской Народной Армии, где всё было соответственно статусу. И помещения ветхие, и убранство допотопное и кормили как при социализме. Зато настрелялись вволю. Ночная стрельба трассирующими, отделение в защите, когда в поле поднимается масса автоматических движущихся мишеней всё ближе и ближе а отделение по ним палит из окопов.

И лесное прочёсывание цепью, когда поднимается мишень, все падают наземь и садят в неё из автоматов – кстати я застрелил в пылу сражения двух санитаров – подымается мишень с большим красным крестом, а я в неё одиночными бам, бам, бам и нет санитара… Пожурили меня. Весело было… Патронов извели массу, местных жителей пугали – идёт толпа вооружённых до зубов, измалёванных чёрной краской солдат по посёлку, из за жары у всех согласно приказу закатанные рукава и автомат на шее, ни дать ни взять вторжение фашистов – «идут по Украине солдаты группы центр». А после стрельбы каждый день пиво… Служба такая, что ж вы хотели

В общем условия, близкие к военным. И офицеры да унтер офицеры, ввиду близкого расставания с нами впадающие в меланхолию и человеческий интерес к нам. То капитан ящик пива поставит, то старший лейтенант для желающих вылазку в публичный дом организует с доставкой туда и обратно, то лейтенант беседы ведёт, кто чем заниматься будет на гражданке… Но я его обидел до глубины души, когда он меня спросил, что я делать буду… Говорю пойду в университет, потом меня вышвырнут и в армию вернусь, на лейтенанта пойду. Со мной он больше бесед не вёл, что хорошо, но и пиво больше не ставил, что плохо. Отдохнули мы таким образом там с недельку и назад, в родную казарму.
"Слишком долго заглядывающему в бездну следует помнить, что и бездна вглядывается в него". Ф.Ницше.

ПЛС

  • ПО "ПОБЕДА"
  • старший сержант
  • Сообщений: 170
Re: Просто юмор
« Ответ #72 : 27 10 2010, 23:33:45 »
;D  http://hattifnatt-14.livejournal.com/27471.html

 ;D парализовал деловую активность на работе, шеф хрюкает и бъется в конвульсиях ))))))))))))))

ДСГ

  • МОДЕРАТОР ФОРУМА
  • Генерал Армии
  • ****
  • Сообщений: 8053
  • Отец на фронте
Re: Просто юмор
« Ответ #73 : 31 10 2010, 21:18:00 »
В лесу Вы случайно набрели на горящий костер, а рядом с ним никого нет...

    Будьте осторожны!

    Вероятность того, что в костре лежат:
- патроны, составляет - 61 %.
- Противопехотная граната - 17 %
- Противотанковая граната - 4.5 %
- Минометная мина/ арт. снаряд- 7 %
- Противотанковая мина - 3.2 %
- Тротиловая шашка - 4 %
- Авиационная бомба (до 250 кг) - 2.1 %
- Авиационная бомба (от 250 кг) - 0.95 %
- Торпеда - 0.23 %
- В костре ничего не лежит - 0.02 %

http://www.rusfront.com/forum/showthread.php?t=2698
Вы поведайте им об отце или сыне
Это нужно живым, это нужно России!

krigovinka

  • Гость
Re: Просто юмор
« Ответ #74 : 02 11 2010, 23:26:43 »
суровая реальность!